На льду - Камилла Гребе (2016)

Со вздохом я подхожу к киоску и покупаю мороженое. В кошельке только три сотни – все, что я взяла с собой из квартиры, а назад возвращаться нельзя. Этого даже не хватит на аренду машины, что жаль, потому что мы могли бы тогда уехать из города.

Мы спускаемся вниз. Вильма лижет мороженое снизу-вверх, и оно капает ей на болоньевую куртку. Молочные струйки стекают вниз по груди. Я решаю не обращать на это внимания. Сейчас у меня есть заботы посерьезнее.

Поезд подъезжает к платформе, и мы заходим в вагон. Садимся напротив друг друга у окна. Вильма доела мороженое, но все мусолит и грызет зубами палочку, пока она не трескается пополам.

На станции «Эстермальмторг» заходит женщина в засаленном пуховике. Она идет по вагону и раздает заламинированные карточки. На них написано: «Пожалуйста, помогите моей дочери. У нее ДЦП, она не может двигаться, а у нас нет денег на инвалидное кресло и лечебную физкультуру в Одессе». Я смотрю на фотографию. Улыбающаяся девочка лет десяти сидит в кресле. Зубы и очки слишком крупные для узенького личика. Руки и ноги скрючены, словно сведенные судорогой. Ноги худые, как две палочки. Рядом с ней собака.

– Это моя дочь.

Женщина внезапно останавливается прямо передо мной. Голубые глаза и акцент напоминают мне кое-кого, и внезапно я знаю, куда нам можно поехать. Я возвращаю женщине записку и извиняюсь:

– Простите, у меня нет денег.

Ольга занята складыванием джинсов. Ни Манур, ни Бьёрне не видно. Может, они на складе. Или на перерыве. Ольга сжимает меня в объятьях. От ее тяжелых духов у меня чешется кончик носа.

– Но что ты с собой сделала? – спрашивает она, глядя на меня широко распахнутыми голубыми глазами.

Поразительно, до чего она похожа на женщину в метро. И акцентом, и внешностью. Они могли бы быть сестрами.

– Что сделала?

Она запускает руку мне в короткие волосы.

– Ты похожа на мужчину, Эмма. Как можно было так коротко подстричься?

Я не успеваю ответить, потому что сзади подходит Манур и кладет руку мне на плечо. Я оборачиваюсь, и она меня обнимает.

– Не слушай ее. Тебе очень идет. Мы слышали, что тебя сократили. Они просто уроды.

Девушки смотрят на Вильму. Ольга хмурит лоб.

– Это Вильма, – говорю я. – Я за ней присматриваю.

– Так ты нашла работу? – спрашивает Ольга.

Я киваю. Манур с Ольгой изучают Вильму, но та уже утратила к ним интерес и изучает магазин. Залезает под вешалки с одеждой, теребит этикетки, разглядывает сережки и заколки у кассы.

– Это на время. Ее мама больна. Я присматриваю за дочерью, пока она не поправится.

Манур с Ольгой кивают. Я поворачиваюсь к Ольге:

– Я обещала отвезти ее в аквапарк в Сёдертэлье. Там, где все эти горки и бассейны. Можно мне снова одолжить твою машину, Ольга? Я верну ее завтра.

– Конечно. Все равно парковку не найти, – закатывает глаза Ольга.

– Спасибо большое.

Я иду с Ольгой в комнату для персонала. Она достает сумочку, всю вышитую золотом и стразами. Роется внутри. Выкладывает на стол сигареты, тампоны, расческу. Наконец, находит ключи.

– Держи. Можешь вернуть завтра после обеда. Сегодня она мне не нужна.

Я беру ключи и обнимаю Ольгу.

– Спасибо. Ты сама доброта.

Она смущенно опускает глаза.

– Да не за что.

Мы возвращаемся в зал. Вильма сидит на столе с джинсами и помогает Манур их складывать. Манур улыбается, Вильма смеется. Просто идиллическая картина. С таким же успехом они могли бы играть в парке или на детской площадке.

Я подхожу к ним и глажу Вильму по щеке.

– Нам надо идти, милая.

– Нет, я работаю! – деловым тоном заявляет Вильма, отчего Манур с Ольгой заливаются смехом.

– Она просто прелесть. Так бы ее и украла, – говорит Манур с блестящими от радости глазами.

Она и понятия не имеет, что именно это я и проделала с Вильмой. Украла ее.