Безликий - Павел Корнев (2017)

Я взбежал на крыльцо, попросил Гаспара присмотреть за кузиной и поспешил на задний двор.

Если кто-то и в самом деле вознамерится проследить за самоходной коляской поэта, то при определенной сноровке он непременно заметит и наш экипаж. А так – да мало ли куда мы могли поехать?

Лука выгнал коляску с заднего двора, а я закрыл ворота и заскочил к нему на козлы. Миновав узкий темный проезд, мы выкатились прямо к перекрестку и пересекли его, а на следующем повернули направо. Там шла сплошная стена домов, но после цирюльни на глаза попался темный переулок, и я скомандовал:

– Давай туда!

Лука заехал в небольшой дворик, крутанулся там и развернулся к выезду на дорогу.

– Не упустим? – засомневался он, поправляя заткнутый за пояс револьвер, который упирался ему под ребра.

– Не должны, – успокоил я громилу, надеясь, что Альберту хватит ума не дразнить меня, меняя согласованный маршрут.

Но нет – вскоре послышался шум парового движка и мимо нас прокатил ярко-красный самоходный экипаж, приземистый и удивительно элегантный. Я немного выждал, желая убедиться в отсутствии слежки, потом махнул рукой:

– Поехали!

Когда мы вывернули на дорогу, задние фонари самоходной коляски светились алыми маячками уже метрах в пятидесяти. Лука встряхнул вожжами, лошадь зацокала подковами немного бодрее, и наше отставание начало понемногу сокращаться.

– Полегче! – даже придержал я громилу. – Они на повороте встать могут!

Но не встали. Просто не доехали.

Во дворах вдруг отчаянно затрещал пороховой движок, и на дорогу выкатился массивный фургон. Поэт ударил по тормозам, и самоходная коляска едва не пошла юзом, но все же замерла в паре метров от неожиданного препятствия.

И тут же из фургона выскочили двое! Один с ходу подскочил к Альберту и ткнул его телескопическим шестом разрядника. Сверкнула ослепительная искра, и поэт завалился грудью на баранку. Второй налетчик сунулся к Софи, но в лицо ему хлопнул пистолетный выстрел. Бандит рухнул на дорогу, и тут же возник револьвер в руке его напарника.

Лука открыл стрельбу первым. Темень ночи разорвали длинные дульные вспышки, и налетчик переключил свое внимание на нас. Пятясь к фургону, он выстрелил раз-другой, и Лука вскрикнул и перекосился на один бок. К этому времени я уже выдернул из-за пояса «Веблей», перехватил его двумя руками и поймал на мушку едва различимую в темноте фигуру.

Отдача подкинула револьвер, бандит крутнулся на месте и упал на дорогу. Падение спасло ему жизнь – вторая моя пуля прошла выше и угодила в борт фургона. Налетчик начал подниматься на четвереньки, но тут Лука неожиданно точным для раненого выстрелом сбил его обратно. Но и сам после этого выронил оружие, зажал ладонью бедро и скорчился на козлах. Даже в темноте было видно, как быстро пропитывается кровью его штанина.

– Давай! – крикнул громила, и я без колебаний бросился на помощь кузине. Фургон дернулся, сдавая назад, но перепуганный водитель поспешил, и движок заглох. Софи разрядила второй ствол дерринджера в лобовое стекло; кто-то выскочил из-за руля и бросился наутек. Разглядеть удалось лишь спину.

Вокруг головы ранившего Луку бандита растекалось кровавое пятно; я не стал задерживаться у него, обежал фургон и ринулся вдогонку за водителем. Беглец заскочил в арку соседнего дома, и мой револьвер трижды плюнул вдогонку огнем, прежде чем тот окончательно растворился во мраке подворотни.

Едва ли попал – для меткого выстрела сумерки сгустились слишком уж сильно.

Преследовать водителя я и не подумал. На соседней улице уже вовсю надрывался полицейский свисток, а Софи шлепала поэта ладонями по щекам и кричала как оглашенная:

– Альберт! Альберт, очнись!

– Умолкни! – потребовал я. – Это просто разрядник!

Подъехала наша коляска; перетянувший ногу выше раны ремнем Лука едва сидел на козлах и был бледен как смерть.