Всё начинается со лжи - Елена Лабрус (2020)

Я махнула рукой. Пнула игрушку, что попалась под ноги по дороге. И широко распахнула дверь.

— А… Э…

— Наталья Александровна, — напомнила маленькая худенькая и очень приятная женщина, видя моё замешательство. — Здравствуйте, Элечка! — прижала она к груди сумочку в нерешительности. — Простите, если я не вовремя.

— Нет, нет, что вы, проходите, — я наконец пришла в себя и посторонилась, приглашая её в квартиру. — Ма-ам! Па-ап! — крикнула я. Но их обоих опередила Матрёшка:

— Ба! — кинулась она навстречу гостье.

«А вроде собирались только чаю попить», — усмехнулась я, разливая вторую бутылку вина по двум бокалам, а точнее разливая её остатки.

Сначала мы сидели впятером. Первой уложили спать Матрёшку. Следом уехали домой мама с папой. И мы с Натальей Александровной остались вдвоём.

Слегка под хмельком. Слегка обе расстроенные.

Она переживала за сына — он позвонил совсем грустный, усталый, потерянный. Спрашивал про меня и Матрёшку, беспокоился как мы. Поделился, что меня уволили.

Конечно, его мама собралась и приехала.

А я… я вдруг поймала себя на мысли, что тоже больше переживаю за него, чем за себя. Волнуюсь, что он пропустил важную встречу. Что теперь места себе не находит. А как работать в таком состоянии? Как сосредоточиться на делах, когда все мысли о другом?

— Он случайно не поделился как у него дела с покупкой акций? — вкратце рассказав, как красиво меня подставили и за что уволили, осторожно спросила я.

— Акции? — удивилась она. — Что ты, Элечка, я же в этом ничего не соображаю. Даже если бы он мне сказал, я бы ничего не поняла.

— Вот и я так, — прикусила я губу.

— А Павлик, он даже с отцом вряд ли бы поделился. Он такой самостоятельный, — вздохнула она. — С детства. Я даже спрошу, он скорее отшутится, чем ответит. А у него какие-то проблемы?

Не так наглядно, как Павел, но я всё же нарисовала ей на салфетке «расклад сил» и пояснила что смогла.

— Павел, Алескеров, Пашутин, мелкие акционеры. Я только не знаю кто держатель вот этих двух процентов, — обвела я цифру «два» в кружочек.

Наталья Александровна красноречиво пожала плечами.

— От Пашутина я, конечно, никак не ожидала таких поступков. Считала его более порядочным, что ли. Хотя о чём я, — махнула она рукой. — О какой порядочности, когда дело касается его дочери! Мама сказала, ты ехать куда-то собралась?

— Собралась, — кивнула я. — Просто развеяться, на несколько дней. Только не решила куда. Может, к подруге в США. Виза у меня действующая осталась только американская, нам всем делали. Цент Репродуктивных Технологий, где я работала, был раньше филиалом Чикагского Института Репродуктивной Генетики, поэтому мы регулярно летаем к ним на стажировки, конференции. Летали, — поправилась.

— Чикагского? — удивилась она, словно совсем недавно что-то слышала о Чикаго. — То есть собственник вашего Центра — этот Чикагский институт?

— Нет, — покачала я головой, — и у Института, и у Центра есть владелец, Борис Захарович Левинский. Он сам врач, учёный, генетик, основал метод предимплантационной генетической диагностики эмбриона, им до сих пор пользуются во всём мире. Он открыл сначала свой центр в Чикаго, очень давно, в восемьдесят каком-то затёртом году. А потом уже сеть клиник. Сейчас их около тридцати в разных странах.

— А Пашутин? Какое он имеет отношение к его Центру здесь?

— Не знаю. Возможно, они в партнёрских отношениях. Фонд Пашутина является основным спонсором клиники, но и помимо этого поддерживает много разных проектов.

— Про фонд я знаю. Пашутин основал его в память о своей жене. Как же это отвратительно, что такое благородное начинание стало использоваться как метод давления, даже как способ мести.

— О, я давно не питаю иллюзий на этот счёт. Особенно на счёт благородства. Все эти фонды, мне кажется, больше для отвода глаз да отмывания денег. Хотя, — махнула я, — что я могу об этом знать.