Всё начинается со лжи - Елена Лабрус (2020)

— Я же сказал, ей категорически противопоказан дым, — недовольно качнул я головой. Забрал у него сигару. И она зашипела, бесславно потухнув в раковине.

Неуклюже познакомившись, как Медведь с Машей в сказке, он утянул меня в гостиную.

— Это что же выходит? Девчонка твоя?

— Она моя дочь, пап, именно так.

— А её мать?

— Женщина, которую я люблю. И на которой, надеюсь, женюсь.

— Так. Стоп, стоп, стоп! — поднял он руки. А потом вытащил у меня из-за уха поникший одуванчик и смяв, швырнул в кадку с цветком. — Давай без вот этого кабальерства. Моя! Женюсь! Как с ума все посходили. Мать ультиматум поставила, чтобы я чёртову виллу на Антибе продал. Этот откуда-то ребёнка пятилетнего притащил, жениться собрался.

— Ей три. Четыре будет в июне. И не притащил, а привёз познакомить с дедом. Спрашивать у тебя разрешения жениться ли мне и на ком, я, конечно, не собирался. Но буквально вчера ты мне сказал: «Ты женишься, если это твой ребёнок». Та вот, это как раз мой ребёнок. И мой ответ на твоё предложение — нет. Не смею тебя больше беспокоить.

Я пошёл к двери.

Но он остановил меня за руку.

— Да, погоди ты, погоди! Не кипятись! Ну а чего ты от меня хотел? Чтобы я вот так сразу растаял и слезу пустил от умиления, как твоя мать?

— Не поверишь, — усмехнулся я. — Ничего.

— Значит, меня ты всю жизнь осуждал, — хмыкнул он, — а сам, выходит, нагулял ребёнка на стороне. Ну что сказать? Орёл. Орёл! И Юлька тебе теперь не хороша, значит, а эта… — он проглотил слово, глянув на меня, осёкся, — теперь хороша.

— Ну, выходит так, — пожал я плечами.

— А я-то Пашутина как дурак, уговаривал не торопиться. Дело молодое, мол. Ругаются, мирятся. Обещал поговорю с тобой. Как-то повлияю, — буравил он меня тяжёлым взглядом из-под широких бровей.

— И что тебе ответил Пашутин? Дай угадаю! Да пошёл ты?

Он промолчал. Но по его лицу и так всё было понятно, что их разговор закончился ничем. Что Пашутин, в отличие от отца, больше не питал на мой счёт никаких иллюзий.

— А знаешь откуда я это знаю? Ко мне вчера приходил Алескеров. И сказал дословно: Пашутин отдаёт ему свои акции. Отдаёт! Что-нибудь об этом ты знаешь?

— Ты ничего не путаешь? — озабоченно прищурился отец.

Я качнул головой. И пошёл из гостиной на голоса моей мамы и моей девочки.

— Павел! — припустил за мой отец. — Да погоди, говорю! Ты же решил выкупить те пять процентов акций, которыми владеют мелкие акционеры? Верно? Для этого тебе нужны деньги? — семенил он рядом, едва поспевая за моими шагами. — Но ты ведь понимаешь, что это бесполезно. Что никто добровольно свои акции не продаст. Тем более сейчас, когда по ним идёт такой мощный рост, они приносят стабильный доход, да ещё перед выплатой дивидендов. Ты и процента не соберёшь.

— Спасибо, пап, что так в меня веришь, — ответил я на ходу.

— Да дело вовсе не в вере, сын. Сколько тебе надо? Четыре процента?

— Три с половиной, — остановился я.

— Сумма астрономическая.

— Да, я умею считать, — усмехнулся я. — И на торгах ничего не собираюсь покупать. На торгах пусть Алескеров пупок надрывает. Но если ты думаешь, что я с тобой снова поделюсь планами, то ты сильно ошибаешься.

— Да пойми ты, это хорошее предложение. Я дам тебе денег, которые тебе сейчас так нужны, быстро, безболезненно и без шумихи. И Пашутин ничего не заметит. Да и его активы не пострадают. Он всё же мой друг.

— Или у тебя просто слишком много вложено в его компании?

— Ну и это тоже, — смущённо помялся отец. — Соглашайся!

И на самом деле это действительно было хорошее предложение. Надёжное предложение. И правильное решение. Мы оба это знали. Как и то, что сумма, которую он предложил, грабительская.

Я открыл телефон и набрал на клавиатуре калькулятора в два раза больше.

Он улыбнулся. Сбросил. Набрал свою цифру.

Я добавил к ней ещё один знак.