Всё начинается со лжи - Елена Лабрус (2020)

— Хуже. Использовала и сдала. Он был так зол, что обещал убить её, когда выйдет, потому что она дала против него показания. Как он мне сказал, они договаривались совсем о другом. Она ему заплатила за весь этот цирк, чтобы он её увёз, держал там. И он её и пальцем не трогал. Не просто не бил, даже не трахал. Жила там как в гостях или на курорте. У неё там и интернет был, и связь. Юлька могла в любой момент уехать. И то, что она раскроет его секту и место, он никак не ожидал.

— А эти следы истязаний на ней тогда откуда?

— Хороший вопрос, — я замолчал, слушая объявление о том, что заканчивается регистрация на мой рейс. Последнее. Дальше, наверное, уже по фамилии начнут приглашать. Как же не хотелось улетать! Было какое-то нехорошее предчувствие что ли. И я уже тысячу раз пожалел, что просто купил билет, а не взял частный самолёт. — Её там в общине местные сильно невзлюбили, приревновали. А мужик регулярно уезжал. Вот когда они её там отметелили, она горя и хапнула по-настоящему. И ей повезло, что смогла позвонить мне.

— И что будет, когда мужик выйдет?

— Он не выйдет, Эль. Прободная язва желудка, как гласит официальное заключение. Обширное кровотечение, смерть. Я с ним всего один раз и успел пообщаться. Хотел больше узнать, но не успел. Но ты ведь продолжила этот разговор не просто так? Тебя что-то насторожило в этой истории с изнасилованием?

— Кроме того, что насильника она сама чуть не трахнула на свадьбе, после того, что он с ней сделал? — усмехнулась она. — Но на самом деле меня сначала удивило, что у неё на лице не было ни одного синяка. Ну, это же, говорят, у любого мужика в крови — первым делом съездить по роже.

— Это было в каком-то фильме, — пытаясь вспомнить, постучал я пальцем по ограждению. Машка хихикнув тут же постучала так же. И мелкий сопляк, заржав, тоже. Я погрозил. Строго. И снова повернувшись к Эльвире, скривился. — Не могу вспомнить.

— В «Красотке», Паш. С Джулией Робертс.

— Точно! — обрадовался я, что весь полёт не придётся гуглить. — А что ещё?

— Алескеров, когда приехал в клинику, назвал её психованная дурочка. Не дайте сюда эту психованную суку, например, — понизила она голос, чтобы Машка не слышала, хотя мы и так говорили тихо. — Не тварь, не дрянь, хотя был зол как сатана, а дурочка, понимаешь?

Я кивнул. Ещё как понимаю.

А ещё, я понимал, что пора прощаться.

Они дошли со мной до пункта пропуска. Я обнял их крепко-крепко и, словно оторвав от сердца, исчез за дверями выхода на посадку.

Я и правда не помнил, что я чувствовал тогда, когда дни и ночи проводил с Юлькой в больнице, привезя её с тайги. Что-то было слишком сильно во мне. Что-то, что я принимал за любовь? Но что?Болезненное желание её защитить, уберечь от самой себя? Или чувство вины? Чувство, отравляющее всё живое как радиация.

Наши кислотные, больные, извращённые отношения. Мы так сильно погрязли в них, что уже перестали понимать, что они ненормальные. Забыли, что бывает, должно быть по-другому.

Должно быть так, как у нас с Эльвирой сейчас.

Я мысленно сплюнул три раза, но ничего деревянного в салоне бизнес-класса не нашёл, приветствуя стюардессу, а потому, пока никто не видит, стукнул себя по лбу.

И не то, чтобы я был такой суеверный, но когда кем-то так дорожишь, что не представляешь свою жизнь без него, становишься и мнительным, и суеверным, и сентиментальным.

А без них с Матрёшкой свою жизнь я уже не представлял.

— Любовь Дмитриевна, — успел я сделать перед взлётом звонок секретарю. — Да, делайте официальное объявление. Письма с моей просьбой вы разослали. Теперь публикуйте обращение к акционерам, что я выкупаю акции по удвоенной стоимости. Да, о том, что предложение ограничено тоже упомяните. И что я использую личные средства.

Я отключил телефон.