Зимнее серебро - Наоми Новик (2019)

Сергей сначала ничего не говорил. Он тоже приуныл порядком. Но потом все же предложил:

— Давай починим стул и кровать. Вдруг хозяева вернутся.

Это он дело говорит, подумала я. А то мы берем картошку с морковкой и овес, а еще шерсть — и все задаром, точно воры какие-то. Хозяева вернутся и будут на нас сердиты — и поделом нам. Но если мы что-то отдадим взамен — это другой разговор. Мы вроде как заплатим за то, что взяли.

Поэтому я взяла овса и в доме поставила его вариться, а тем временем мы занялись стулом. Сергей вышел под снег и отломал несколько веток от молодых деревьев, чтобы сделать сиденье. А я принялась оплетать эти ветки соломой и шерстью — как недавно плела лапти. Когда сиденье стало плотным, мы привязали его к стулу. Со стулом мы справились.

Теперь надо было сделать новую решетку для кровати — насчет самой-то кровати мы сначала даже и не думали. После еды Сергей отправился за растопкой, но почти сразу вернулся. Он раскопал под снегом небольшую поленницу — за домом, где стояла колода для дров. А в колоде торчал кем-то оставленный топор. Он заржавел, а топорище подгнило и стало занозистым, но Сергей камнем счистил ржавчину и нарубил веток, хоть топорище и царапало ему ладони. С топором мы могли починить всю кровать целиком.

Нам боязно было оставаться тут, но и уйти, не доделав работы, тоже было боязно. Мы будто обет какой-то дали, и теперь полагалось его исполнить. Да и к тому же снег никак не переставал. В общем, Сергей начал сколачивать раму для кровати, а я снова приступила к плетению.

Утром навалило еще немного снега, потом метель улеглась, а йотом началась по новой — и так до вечера, пока мы не отправились спать. Наутро за порогом лежал снег глубиной в локоть. Хорошо хоть у нас была еда и в хижине было тепло. Сергей трудился над кроватью, а я сплела шесть ковриков из соломы — таких же, как сиденье на стул, только больших. Мы сложили их друг на дружку и скрепили соломой и чистой шерстью. Уж теперь-то мы можем, наверное, идти, подумала я. Весь день светило солнце, и снег таял. Мы с Сергеем договорились, что утром отправимся в путь.

Наутро мы вышли на огород прихватить еды в дорогу — и наткнулись на грядку с клубникой. Стебли все померзли, да и ягоды сделались твердые, но есть-то их все равно было можно. Я вернулась в дом поискать для них какую-нибудь посудину. Над печкой, в самом темном углу на полке, мне попалось несколько старых горшков. Раньше я их не замечала, хоть и заглядывала в этот угол, это я почти точно помнила. Один большой горшок был пустой — как раз для ягод. В другом горшке нашлось соли до самого верха, а в третьем залежалось немного меда, на вкус вполне съедобного.

И находка эта оказалась не к добру. Потому что рядом с самым большим горшком лежало старое деревянное веретено и вязальные спицы. А это означало, что работа наша еще не закончена. Теперь нужно спрясть шерсть и связать из нее чехол, чтобы получился настоящий тюфяк, какой прежде лежал на кровати и весь сгнил. Я показала все это Сергею.

— А это долго? — мрачно спросил он. Я только головой покачала. Я не знала.

Весь день я провела за прядением, Сергей промывал для меня шерсть. Я спряла шесть куделей, но на тюфяк, наверное, надо больше. Сергей вышел и принес еще дров — в этот раз много, и я наварила большущий горшок каши — нарочно, чтобы завтра нам вообще из дома не выходить, а просто есть целый день из этого горшка. И мы снова устроились спать на печке.

— Ванда, — позвал меня Сергей утром. Он не сводил взгляда со стола. И я тоже посмотрела. Все вроде бы в полном порядке. Стол вытерт. Стул аккуратно задвинут под стол, чтобы не мешался под ногами. А мне-то казалось, мы его приставили вчера вечером к стене. Но может, мы позабыли, как убрали его на место. Хотя вряд ли.

— Давай поедим, — наконец просипела я.