Зимнее серебро - Наоми Новик (2019)

В спальне было четыре камина, почерневших от дыма; каждый полыхал во всю мощь даже сейчас, когда майский день еще только клонился к вечеру. Слуги и при мне продолжали подбрасывать в огонь дрова. Эти палаты подошли бы для герцога Сальвии или Лонжина — какого-нибудь края, куда зима заглядывает лишь мимоходом. Но здесь, в Литвасе, только безумец мог решиться выстроить подобные покои, и, глядя по сторонам, я все больше убеждалась, что безумец их и строил. Кое-где на стенах остались еле заметные трещины: Мирнатиус явно приказал сломать пол в верхних комнатах и стены в соседних, чтобы создать это причудливое помещение.

Но при всей своей нелепости спальня была красива: да, вычурная, неудобная, несуразная — однако ее создатель умудрился не перейти грань между пышностью и безвкусицей. Эта комната точно сошла со страниц сказки, и рисовала ее талантливая рука. Все здесь было слаженно, пригнанно, уместно. И поэтому — пусть с порядочной натяжкой — покои смотрелись впечатляюще. Примерно как семь острых ножей, которые подбросил в воздух ловкий жонглер: стоит упасть одному — и все пропало. Наверное, всякий, кому довелось пожить в таких покоях, волей-неволей поддавался их диковинному очарованию. Даже стражники вертели головами во все стороны, позабыв, что должны выглядеть свирепо и неприступно.

Они ни слова не сказали, когда я взяла свой ларец и увела Магрету за купальную ширму. За ней горел еще один камин, согревая воздух вокруг поистине грандиозной ванны — тоже позолоченной и такой большой, что я могла там вытянуться во весь рост. Но что более важно: за ванной обнаружилось не менее грандиозное зеркало. Мирнатиус поставил его сюда, словно желая при выходе из ванны любоваться своей безупречной красотой.

Я окликнула стражников из-за ширмы и попросила их послать вниз за чаем, а тем временем Магрета, повинуясь моим быстрым жестам, помогала мне надеть ожерелье и корону. Нянька смотрела недоуменно, но послушно исполняла все, что я велела. Еще больше она удивилась, когда я набросила ей на плечи свою шубу и опустилась на колени, подбирая меховую полу, раскинувшуюся возле огня. Я укутала нас с Магретой с головы до пят и вручила ей края шубы. Нянька сжала их в кулаках, но уже приоткрыла рот, сгорая от желания засыпать меня вопросами. Я прижала палец к губам и подтолкнула ее к зеркалу.

По ту сторону темнел лес под тяжелым снежным покровом. Неизвестно, получится ли у меня, смогу ли я провести Магрету с собой, но уповать мне больше не на что. Только я взяла няньку за руку, как в коридоре послышался шум приближающихся шагов, дверь с грохотом распахнулась, и демон голосом Мирнатиуса прошипел:

— Где же Ирина, где моя радость?!

Магрета тихонько вдохнула: я держала ее за руку, а она побледнела и, не сводя взгляда с зеркала, пыталась освободиться. Я схватила ее покрепче.

— Не отпускай меня, — шепотом приказала я, и нянька, бросив испуганный взгляд через плечо, быстро кивнула. Я обернулась к зеркалу и шагнула в него, увлекая Магрету на берег замерзшей реки.

Глава 13

Утром панов Мандельштам пришел, стряхнул снег с сапог и тихо сказал панове Мандельштам:

— Их не нашли. Снег пошел раньше.

Хорошо, что пошел этот снег. Может, конечно, и не очень-то хорошо: вдруг Ванда с Сергеем замерзли где-то до смерти. Но потом я решил, что снег — это все-таки лучше. Мне случалось работать на холоде в снегу, и меня тогда все время клонило в сон, а папаня давал мне подзатыльник и кричал: что, мол, окочуриться хочешь? Я окочуриться не хотел и потому просыпался. Но, выходит, замерзнуть до смерти — это просто как уснуть, совсем не больно и не страшно. Интересно, папане страшно было помирать? Страшно, наверное, а то не орал бы во всю глотку.