Зимнее серебро - Наоми Новик (2019)

Мирнатиус от удивления разжал пальцы и выпустил мое лицо. Он продолжал смотреть на меня. И вдруг его черты исказило неукротимое желание, его красота точно подернулась рябью, как воздух, трепещущий над костром. Он шагнул ко мне, и мне почудился рубиновый отблеск в его глазах. В этот миг распахнулась дверь, и в кабинет вошел мой отец — встревоженный и разгневанный оттого, что его планы рушатся, а он бессилен этому помешать.

— Государь, — произнес отец. Он поджал губы, заметив, что я прячу руку в его книге. — Я как раз пришел, чтобы сопроводить Ирину к гостям. Вы очень любезны, что побыли с ней.

Отец приблизился и забрал у меня книгу. Я неохотно протянула ее, и между нами блеснуло серебро. Я наблюдала за Мирнатиусом. Я ждала, что он недоуменно насупится, что волшебство кольца захватит его. Но в его глазах уже сверкал огонь голода и страсти, и его лицо при виде кольца никак не изменилось. Он смотрел на меня, только на меня, а кольцо его, похоже, вовсе не занимало.

Мирнатиус моргнул, и огонь в его глазах погас. Помолчав мгновение, царь заговорил с моим отцом.

— Вы должны простить меня, Эрдивилас, — сказал он. — Ваши слова разожгли во мне непреодолимое любопытство. Мне нестерпимо захотелось поговорить с Ириной с глазу на глаз, без всей этой суеты. И я готов признать истиной сказанное вами ранее. В ней и вправду есть что-то особенное.

Отец явно не ожидал такого поворота: все равно что заяц бросился бы на гончую. Но он был исполнен решимости довести дело до конца, а потому предпочел скрыть свое замешательство:

— Ваши слова делают честь моему дому.

— Разумеется, — кивнул Мирнатиус. — Пусть Ирина спускается вниз одна. Нам с вами, думаю, стоит, не откладывая, обсудить ее замужество. Ваша дочь заслуживает в высшей степени достойного жениха. И, уверяю вас, этот жених не намерен ждать.

Глава 10

Всю неделю каждый день отец Мирьем спрашивал меня немного растерянно, не видела ли я Мирьем. Каждый день я отвечала ему, что она уехала в Вышню. И тогда он говорил:

— Ах, ведь и правда, как я мог позабыть.

Каждый день за обедом мать Мирьем накрывала на четверых и накладывала еду на четвертую тарелку. И каждый раз родители Мирьем словно бы удивлялись, когда их дочь не появлялась. А я молчала — ведь я-то получала свою полную тарелку еды.

Я собирала долги, старательно все записывая в книгу. Мы с Сергеем присматривали за козами и курами. И двор мы держали в порядке, следили, чтобы он был гладко утоптан и чисто выметен. В среду я пошла на рынок за покупками, и со мной заговорил один северянин, он привез на продажу рыбу. Он спросил, нет ли у Мирьем больше тех передников, он бы купил для своих трех дочек. А в доме как раз три передника и было. У меня даже горло перехватило от волнения. И я ему сказала:

— Если хотите, я схожу и принесу их. Две копейки каждый.

— Две копейки! — охнул северянин. — Нет, больше одной не дам.

— Я цену сбить не могу, — настаивала я. — Хозяйка нынче в отъезде. Она никому дешевле не продавала.

Северянин сперва помрачнел, но потом согласился:

— Ладно, хоть два тогда возьму.

Я кивнула и сказала, что пойду принесу передники, а он мне вслед крикнул, что, мол, неси все три. Я вернулась в дом заимодавца, взяла передники и отнесла северянину. Он их вертел в руках так и этак, все выискивал, не торчит ли где нитка, не стерлась ли краска. Затем вытащил кошелек и отсчитал деньги мне прямо в руку: одна, две, три, четыре, пять, шесть. Шесть копеек блестели у меня на ладони. Не мои это были деньги, но я сжала ладонь, сглотнула и сказала:

— Благодарствую, панов.

Потом я взяла корзину и пошла прочь с рынка, а когда меня уже никто не видел, припустила бегом. Ворвалась в дом как шальная, еле переводя дух. Мать Мирьем как раз ставила обед на стол. Она удивилась.