Моя любимая свекровь - Салли Хэпворс (2019)

Однажды вечером, когда я присматривала за детьми, минут через двадцать после начала фильма из кинозала вышел молодой человек. Я бросилась к киоску, к которому он явно направлялся.

– Только попкорн, пожалуйста, – сказал он.

– Маленький, средний или большой?

Молодой человек моргнул, глядя мне прямо в лицо. Я не сразу узнала в нем Тома Гудвина, водопроводчика, который пару раз бывал в доме моих родителей. По словам моего отца, он был хорошим работником.

Никто не назвал бы его красивым, но у него были ясные голубые глаза, хорошая стрижка и замечательная улыбка. Роста он был невысокого и даже не попытался скрыть, как заинтригован, что застал меня за прилавком в киоске в Ярравилле.

– Я тебя знаю, – сказал он.

– И я тебя знаю. – Я улыбнулась. – Том, верно?

Он склонил голову набок. Я прямо-таки видела, как у него в голове крутятся шестеренки.

– Что ты здесь делаешь?

– А на что это похоже?

– Я давненько тебя не видел, – сказал он наконец.

Я верно расценила фразу: это был вопрос. Именно по этой причине моим первым порывом было ответить неопределенно. На языке у меня вертелось: «Я была занята» или «Я на некоторое время уезжала в Европу». Но я прогнала эти фразы. Внезапно я поняла, что имела в виду Мередит, когда говорила о свободе, когда нечего терять.

– Я уехала, чтобы родить ребенка.

Мне понравилось, что Том не попытался скрыть удивление. Он моргнул, долго и медленно, потом снова моргнул. Он даже сделал шаг назад. Я была уверена, что его удивило не то, что это случилось, а то, что я призналась.

– У меня мальчик, – сказала я. – Оливер. Он вон там, в корзине.

– То есть… прямо здесь?

К моему удивлению, Том пошел в детскую зону и заглянул в корзину Олли.

– Этот малыш? – Он смотрел на него сверху вниз, и его лицо на глазах смягчалось. – И… твоя семья…

– Просто в восторге.

Я рассмеялась, и Том удивил меня тем, что засмеялся в ответ. У него был отличный смех. Раскатистый, сердечный смех, который исходил словно бы из самого нутра.

– Так на что же ты живешь?

– Я живу в сарае в Спотсвуде, на заднем дворе опальной кузины моего отца. Я готовлю и убираю для нее. И здесь я кое-что зарабатываю.

Он нахмурился.

– Ты шутишь?

– Боюсь, что нет. Но не беспокойся обо мне, у меня все хорошо. Очень хорошо, вообще-то.

Я взглянула на часы. Я слишком заболталась. До антракта мне нужно было навести порядок в фойе. Схватив контейнер с попкорном, я сделала Тому большую порцию.

– С тебя доллар, – сказал я ему.

Он полез в карман, вытащил пригоршню мятых банкнот и протянул мне, даже не взглянув на них.

– Тебе лучше вернуться в зал. Ты пропустишь фильм.

Он слегка дернулся, оглядываясь через плечо, как будто забыл, где находится. Затем он снова посмотрел на меня и улыбнулся самой лучшей улыбкой, которую я когда-либо видела.

– Проблема в том, что я не хочу пропустить то, что происходит здесь.

37

ЛЮСИ

НАСТОЯЩЕЕ…

Поминки – всегда любопытное мероприятие, как, впрочем, и любое другое, когда смешиваются дела семейные и алкоголь. Когда с похорон Дианы я прихожу в «Полумесяц», Олли с пивом в руке выглядит уже более расслабленным, иногда даже посмеивается над чьей-нибудь фразой. Футбол по телевизору на заднем плане также создает своего рода нормальный фон для ненормального события.

Нетти тоже кажется более собранной, чем на похоронах. Она сидит на веранде «Полумесяца» с Эди на коленях, через две соломинки они пьют из бокала что-то вроде розового лимонада. Я рада, что наша с ней ссора не распространяется на моих детей. О Нетти можно сказать что угодно, но она преданная тетя. Мне нужно любить ее за это.