Каштановый человечек - Сорен Свейструп (2019)

Министр едва сдерживала слезы, и Фогель попытался закончить беседу, однако Тули́н возразила, сказав, что Роза Хартунг еще может им кое в чем помочь. Поскольку именно она инициировала увеличение дел об изъятии детей из неблагополучных семей в муниципалитетах, Тули́н и Хесс хотели бы ознакомиться со всеми делами такого рода, рассмотренными за время пребывания Розы Хартунг на посту министра. Преступник мог оказаться лицом заинтересованным и таким вот образом решил отомстить министру и вообще всей системе, которую она представляет. Роза Хартунг кивнула в знак согласия, и Фогель отправился к первому замминистра, чтобы тот дал необходимые указания сотрудникам. Засим Хесс и Тули́н поднялись и поблагодарили министра за встречу, но теперь уже она ошеломила их своим вопросом:

– Прежде чем мы расстанемся, я бы хотела узнать: остаются ли еще шансы на то, что моя дочь жива?

Оба сыщика растерялись. Такой вопрос им следовало бы ожидать более всего, но тем не менее они оказались к нему не готовы. Впрочем, Хесс все-таки решился ответить:

– Дело вашей дочери раскрыто. Преступник дал признательные показания и осужден.

– Но как же быть с отпечатками пальцев… в трех случаях?

– Если преступник имеет что-то против вас и у него есть на то свои причины, он может заставить вас и вашу семью поверить в самое ужасное.

– Но вы ведь не знаете это наверняка. Вы не можете этого знать.

– Как уже сказано…

– Я сделаю все, что вы скажете. Но вы обязаны найти ее.

– Мы не можем этого обещать. Как уже говорилось…

Роза Хартунг больше ничего не сказала. Она просто смотрела на них влажными от слез глазами, пока не взяла себя в руки и Фогель не увел ее. А Тули́н и Хессу выделили в распоряжение конференц-зал, и Нюландер немедленно отправил десяток оперативников помогать им в проверке дел…

Найя входит в зал с коробкой в руках и ставит ее на стол.

– Вот еще одна. Я буду рядом, у меня там ноутбук. Давай принимайся за дело.

Оптимистическое настроение, охватившее Хесса, когда им разрешили переговорить с министром, улетучилось – поминай как звали. Снова им предстоит сидеть и просматривать дела. Вагон и маленькую тележку страниц о неблагополучном детстве, оскорбленных чувствах, утраченных надеждах, вмешательстве местных властей в дела семейные, предательстве и обмане, с чем, скорее всего, преступник сильно желает познакомить полицейских и представителей власти. Хесс не выспался. Мысли разбегаются, ему трудно сосредоточиться. Неужели им удастся обнаружить следы преступника в лежащих на столе делах униженных и оскорбленных? Предположить такое логично. Но следует ли преступник обычной логике? Он наверняка давным-давно понял, что они в первую голову примутся именно за эти дела; так зачем ему рисковать и подставляться? И, кстати, зачем он делает каштановых человечков? И почему отрезает у жертв кисти и ступни? С какой стати он ненавидит матерей, а не отцов? И где же, где находится Кристине Хартунг?

Убедившись, что пластиковая папочка по-прежнему у него в кармане, Хесс идет к дверям.

– Тули́н, мы уходим. Скажи своим людям, чтобы позвонили, если найдут что-то стоящее.

– Зачем? Куда мы едем?

– Назад, к началу.

Хесс выходит за дверь, не имея понятия, следует ли Тули́н за ним. Встретившийся ему по дороге Фредерик Фогель кивает в знак прощания и закрывает за собой дверь в кабинет министра.

82

– С какой стати нам вообще говорить о деле Хартунг, если Нюландер утверждает, что оно к нашим баранам отношения не имеет?

– Откуда мне знать. Если речь идет о мачете и расчленении поросенка, я линяю отсюда, но ты лучше его спроси.