Каштановый человечек - Сорен Свейструп (2019)

С ее пятого этажа обычно видны городские здания и башни вплоть до Озер. Однако установленные за последние месяцы у дома напротив строительные леса закрывают бо́льшую часть обзора. И когда, как сегодня, дует штормовой ветер, огромные куски фасадной пленки, скрывающие сами леса, развеваются как безумные, а металлические конструкции скрипят каким-то ржавым звуком, словно грозят вот-вот развалиться. Однако Тули́н всматривается не в сами леса, а в показавшуюся на них фигуру. Хотя, может быть, это вовсе и не человек. За пластиковой пленкой на мостках лесов прямо напротив окон ее квартиры ей чудится некий силуэт. Но если это человек, то смотрит он точно на нее.

Внезапно Найя вспоминает фигуру, внимательно наблюдавшую за ней с другой стороны улицы, когда она неделю назад подвозила дочку в школу. И мгновенно возникшее у нее ощущение опасности подсказывает ей, будто это один и тот же человек. Но когда от нового порыва ветра пластиковые полосы снова вздуваются, точно гигантские паруса, контуры фигуры исчезают. Когда же полоса вновь сворачивается, никакого силуэта на мостках уже не видно. Тули́н выключает свет и захлопывает ноутбук. И потом еще несколько минут стоит в темной комнате, затаив дыхание, и все разглядывает леса.

63

Пятница, 16 октября, наше время

На дворе раннее утро, но Эрик Сайер-Лассен не знает, который сейчас час, ибо его швейцарские часы «Таг Хойер» стоимостью сорок пять тысяч евро вчера поздно вечером были заперты в сейф на третьем этаже управления полиции вместе с ремнем и шнурками. Сам же он находится в камере в подвальном этаже здания, тяжелая металлическая дверь которой открывается и полицейский сообщает, что его ждет еще один допрос. По скрипучей лестнице его выводят из подвала на белый свет и возвращают в цивилизацию, на пути к которой он старается умерить свой гневный пыл.

Полицейские без всякого предупреждения явились к нему домой вчера вечером. Эрик пытался успокоить плачущих детишек, уже лежавших в своих кроватках, когда няня позвала его в прихожую, где уже ожидали два сотрудника. Они предложили ему проехать с ними на допрос. Он возразил, сказав, что не может сейчас оставить дом, но, оказалось, полицейские застали его врасплох и не оставили выбора, так как привезли с собой его тещу, чтобы было кому присмотреть за детьми. После смерти Анне Эрик с ее матерью не общался. Он знал, что она станет расспрашивать о внучках, огорченно вздыхать и предлагать свою помощь, чего ему хотелось бы избежать. И вот она стоит у нижней ступеньки каменной лестницы, за спинами полицейских, чуть ли не с заговорщицкой миной на лице и смотрит на него с ужасом, точно это он убил ее дочь. Когда Эрика выводили к ожидавшему их полицейскому автомобилю, она переступила порог его дома, и девочки выбежали ей навстречу и прижались к ее коленям.

В управлении Эрика без всяких объяснений допросили на предмет травм, полученных девочками за все это время. Он вообще ничего не понял. И уж тем более не понял, какое отношение все это имело к убийству жены, и только кричал, что будет говорить лишь с вышестоящим начальником, а в противном случае требовал немедленно отвезти его домой. Вместо этого, однако, его задержали за «сокрытие сведений, важных в отношении расследования убийства Анне Сайер-Лассен» и отправили в камеру временного содержания в подвальном этаже, словно какого-нибудь рецидивиста.