Вкус пепла - Камилла Лэкберг (2011)

Открылась дверь в самом конце поезда, и Мельберг ощутил, как у него на секунду замерло сердце. По ступенькам осторожно спустилась дама средних лет, и приступ разочарования позволил сердцу снова забиться. Но вслед за дамой показался он. И как только Мельберг увидел его, все сомнения в тот же миг улетучились и душа вдруг наполнилась странным чувством тихого, болезненного счастья.

Выходные промелькнули так быстро! Эрика радовалась, что Патрик с ней дома. Будни тянулись нескончаемо долго, и, хотя обычно суббота и воскресенье пролетали стрелой, эти дни были самыми главными. Два дня подряд Патрик мог забирать у нее по утрам Майю, а один раз она даже на ночь сцедила молоко, чтобы он без нее покормил ребенка. Таким образом она выиграла целую ночь спокойного сна, расплатой за которую были, правда, болезненно набухшие к утру, подтекающие груди, но все же оно того стоило. Она даже не представляла себе, какое это блаженство — проспать целую ночь напролет.

Однако нынешние выходные выдались непохожими на прежние. В субботу вечером Патрик на несколько часов уехал на работу, а дома был молчалив и задумчив. Она понимала причину, но ей все же было обидно, что он на этот раз не принадлежит целиком ей и Майе, а эта обида заставляла ее чувствовать себя нехорошим человеком. Если размышления, в которые погружен Патрик, могли помочь Шарлотте и Никласу выяснить, кто убил их дочь, то Эрике следовало бы проявить великодушие и не обижаться на невнимание к себе! Однако в настоящее время она не могла похвастаться способностью рассуждать логически и рационально относиться к происходящему.

В воскресенье после обеда дождь, поливавший всю неделю, наконец унялся, и они пошли прогуляться по улицам. Эрика не уставала удивляться тому, насколько светлее и радостнее становилось все вокруг, стоило выглянуть солнцу. В дождь и бурю Фьельбака казалась такой суровой, неприветливой и серой, а сейчас городок, прильнувший к подножию горы, весь искрился светом. На море не осталось и следа пенных гребней, бившихся о набережную и заливавших порой площадь Ингрид Бергман, воздух был так чист, что не надышаться, а морская гладь так безмятежна, словно и не случалось никогда никаких бурь.

Патрик толкал перед собой коляску, а Майя в кои-то веки согласилась в ней спать.

— Как, скажи, ты себя чувствуешь? — спросила Эрика, и Патрик вздрогнул, словно внезапно вернулся к действительности откуда-то издалека.

— Об этом не ты меня, а я тебя должен спрашивать, — виновато ответил он. — У тебя и без того столько забот, что не хватало еще беспокоиться обо мне.

Эрика взяла его под руку и прислонилась головой к его плечу:

— Мы оба беспокоимся друг о друге, хорошо? И если ты хочешь, чтобы я ответила первая, то должна признать, что сейчас стало уже получше, но раньше бывало гораздо хуже. А теперь твой черед отвечать.

Нынешнее настроение Патрика было ей уже знакомо. В таком же расположении духа он находился, когда вел первое расследование убийства, а сейчас к тому же речь шла о гибели ребенка. И мало того, жертва являлась еще и дочерью ее близкой подруги.

— Беда в том, что я не знаю, что делать дальше. И такое чувство у меня с самого начала этого следствия. Вчера, когда я уехал в участок, я перебирал все факты снова и снова, но так ничего и не придумал.

— Неужели действительно никто ничего не видел?

Он вздохнул:

— Видели только, как она вышла из дома. Девочка вдруг пропала без следа — словно растворилась в воздухе, а затем внезапно материализовалась в море.

— Недавно я позвонила Шарлотте, и трубку взяла Лилиан, — осторожно начала Эрика. — Она говорила со мной так резко, как даже она обычно не говорит. Может быть, что-то случилось, о чем мне следовало бы знать?

Патрик помедлил, но затем решился и сказал:

— В эту пятницу мы провели у них в доме тщательный осмотр ванной комнаты. Лилиан из-за этого разволновалась.

Эрика приподняла брови: