Вкус пепла - Камилла Лэкберг (2011)

Патрику такое объяснение показалось странным, но под влиянием стресса люди совершают странные поступки, в этом ему уже не раз приходилось убеждаться.

— Но если вы в пятницу согласились обеспечить ему алиби, то отчего сейчас переменили свое мнение?

Ногти продолжали выбивать дробь по чашке. Маникюр на них был идеален, это понимал даже Патрик.

— Я… я много думала об этом в выходные и решила, что это нехорошо. Ведь все-таки речь о том, что погиб ребенок, верно? Я решила, что вы должны знать всю правду.

— Да, это вы правильно решили, — подтвердил Патрик.

Он не знал, можно ли верить в ее объяснение, но это не играло никакой роли. У Никласа больше нет алиби, и неизвестно, где он находился в понедельник утром. Вдобавок он обращался к Жанетте с просьбой обеспечивать ему фальшивое алиби. Этого было достаточно, чтобы сигнальные лампочки начали мигать.

— Во всяком случае, я должен поблагодарить вас за то, что вы пришли, — сказал Патрик, вставая.

На прощание Жанетта протянула ему хорошенькую ручку и чуть дольше, чем следовало, задержала его ладонь в своей. Едва она вышла за порог, Патрик безотчетно вытер руку о джинсы. Что-то в этой молодой женщине вызывало в нем непреодолимую неприязнь. Однако благодаря Жанетте у него теперь появилась возможность сделать следующий шаг. Пора было поплотнее заняться Никласом Клинга.

И тут вдруг Патрик вспомнил про записку, которую ему дала Анника. Всполошившись, он полез в задний карман и, выудив из него клочок бумаги, порадовался, что ни ему, ни Эрике не взбрело в голову устроить на выходных стирку. Он внимательно прочитал то, что было написано на бумажке, и затем стал звонить, чтобы обсудить это поподробнее.

~~~

Фьельбака, 1926 год

Двухлетки страшно расшумелись у нее за спиной, и Агнес раздраженно цыкнула на них. Она еще никогда не встречала таких хулиганистых мальчишек. Конечно, это все из-за того, что они так часто пропадают у Янссонов и научились от тамошних огольцов безобразничать, подумала Агнес, предпочитавшая закрывать глаза на то, что соседка, можно сказать, вынянчила ее сыновей, как своих, с шестимесячного возраста. Теперь-то уж, после того как они переедут в город, все пойдет по-другому. Сидя на подводе, которая перевозила домашний скарб, Агнес с удовлетворением оглянулась назад. Она надеялась, что навсегда распрощалась с убогим бараком и сделала первый шаг навстречу той жизни, которой заслуживает. По крайней мере, там вокруг будут нормальные люди, что-то происходит и чувствуется какое-то движение. Дом, который они сняли, выглядел довольно неказистым, хотя комнаты были и посветлее, и почище, и на несколько квадратных метров просторнее, чем те, которые им достались в бараке. И стоял он не на отшибе, а в самом городке. Сходя с крыльца, ей уже не придется месить ногами глину, у нее появятся знакомые, общаться с которыми будет гораздо интереснее, чем с простоватыми женами каменотесов, которые только и знают, что рожать детей. Наконец-то у нее будет возможность водиться с людьми более широкого кругозора. О том, насколько этим людям будет интересно водиться с нею, ставшей одной из этих самых, презираемых ею жен каменотесов, Агнес предпочитала не задумываться, а возможно, ей даже не приходило в голову, будто кто-то может не заметить, что она им не чета.

— Юхан, Карл! А ну-ка потише! Сидите смирно, а то свалитесь с воза, — сказал Андерс, обернувшись к мальчикам.