Вкус пепла - Камилла Лэкберг (2011)

Жить в городском доме оказалось не настолько хорошо, как она ожидала. Нынешнее положение Агнес по-прежнему не шло ни в какое сравнение с тем, что она утратила. И с каждым годом она все больше озлоблялась, все больше кляла выпавшую ей долю, а былая жизнь в отцовском особняке все более превращалась в давно прошедший сон. Неужели она действительно носила когда-то изысканные платья, сидела за роялем на роскошных праздниках, неужели толпы поклонников наперебой добивались права пригласить ее на танец, а главное, неужели у нее тогда было, сколько душа пожелает, еды и разных вкусностей?

Она навела справки о том, как живется ее отцу, и с удовлетворением узнала, что судьба сокрушила его и он уже не тот. Он обитал теперь один в своем большом доме и нигде не бывал, кроме службы. Агнес этому очень обрадовалась, и для нее забрезжила искорка надежды, что, может быть, когда его существование станет совсем уж невыносимым, он простит ее и примет обратно. Но надежда оказалась тщетной: годы шли, а все оставалось по-старому.

Мальчикам исполнилось уже четыре года, они росли безнадежными оболтусами, уличными мальчишками, и у Агнес не было ни сил, ни желания их воспитывать. Андерс же пропадал на работе еще дольше и еще позже возвращался домой, тем более что теперь ему приходилось тратить больше времени на дорогу до каменоломни. Он уходил, когда мальчики еще не вставали, и приходил, когда они уже лежали в кровати. Только по воскресеньям он мог провести с ними часть свободного времени, а они от радости, что он дома, вели себя как ангелочки. Новых детей в семье не прибавилась, Агнес тщательно следила, чтобы больше этого не случилось. Андерс пробовал с ней заговаривать о том, чтобы вернуться на супружеское ложе, но она отказала ему без всякого сожаления. Влечение к нему у нее совершенно прошло. Теперь муж вызывал у нее одно лишь отвращение, и ее передергивало при мысли о том, чтобы его грязные, мозолистые руки прикоснулись к ее коже. Видя, что он даже не протестует против навязанного воздержания, она еще больше презирала его. То, что другие назвали бы добротой, она считала бесхребетностью, а его готовность по-прежнему делать почти всю работу по дому только укрепляла ее в этом мнении. Никогда настоящий мужчина не стал бы стирать одежду своих детей, сам готовить и собирать еду, чтобы взять с собой на работу, думала она, старательно закрывая глаза на то, что его вынуждает к этому ее отказ выполнять обязанности хозяйки.

— Мама, Юхан меня бьет! — прибежал к ней Карл.

Она курила сигарету, сидя на крылечке. Эту дурную привычку Агнес приобрела в последние годы и упорно требовала у Андерса денег на курево, почти надеясь, что он ей наконец откажет.

Холодными глазами посмотрев на плачущего мальчика, Агнес выдохнула ему в лицо облако дыма — тот закашлялся и стал тереть глаза. Он прижался к ней, ожидая утешения, но она, как уже бывало не раз, не пожелала отвечать на его нежности. Пускай этим занимается Андерс. Достаточно того, что он забаловал детей, а уж она не будет растить из них маменькиных сыночков. Она резко оттолкнула его и еще шлепнула.

— Не реви, а дай ему сдачи! — спокойно сказала Агнес и выпустила в свежий весенний воздух новое облако дыма.

Карл бросил на нее огорченный взгляд, в котором отразилась вся обида отвергнутого ребенка, и понурившись поплелся назад к брату.

Вскоре после того, как они въехали, хозяйка дома однажды имела наглость сунуться к ней с советами, чтобы она получше присматривала за своими мальчиками, а то она-де застала их без присмотра играющими на мостках грузового причала. Агнес посмотрела на толстуху без всякого выражения и спокойно сказала, чтобы она занималась своими делами: не ей, мол, учить Агнес, как надо воспитывать детей, когда ее старшая дочь, которая переехала в город, по слухам, зарабатывает себе на жизнь тем, что красуется перед людьми в чем мать родила.