Убийство на водах - Иван Любенко (2013)

– Да, я мечтал провести с вами ночь, но это не значит, что вы должны услаждать меня, как наложница. Напротив, это я постараюсь сделать все возможное, чтобы часы, которые отвел нам Господь, остались в вашей памяти на всю жизнь. А близость – не скрою, я бы очень ее желал – но она произойдет лишь в том случае, если вы сами этого захотите.

– Вам нравится роль благородного разбойника? Интересно посмотреть, насколько вас хватит. Надеюсь, вы скажете, когда я могу быть свободна.

– Через восемь часов – в девять утра. А сейчас я устрою в вашу честь небольшой праздник. – Синий кирасир потянул за веревку звонка, и тотчас же появился коридорный с плутоватыми, по-восточному раскосыми глазами. Приняв заказ, он удалился. Довольно скоро официант вкатил столик, заставленный закусками, фруктами и серебряным ведерком, из которого выглядывало французское шампанское. Сердце гостьи постепенно оттаяло, и она пригубила немного вина. За разговорами время летело незаметно. Елена от души смеялась над анекдотами и сценками из армейской жизни бывшего гвардейского поручика. А он шутил, кривлялся и изображал растолстевших кавалерийских генералов, неспособных без посторонней помощи запрыгнуть в седло. А чего стоил его рассказ о старой забаве, именуемой игрой в «медведя», когда офицеры выкладывали на заставленный бутылками стол всю имеющуюся в их карманах наличность и каждый поочередно выпивал десять рюмок с разным содержимым. После чего один из них – самый младший – подавал команду: «Медведь идет!» И сразу же кирасиры прятались под стол. После того как все участвующие в игре оказывались внизу, раздавался второй окрик: «Медведь ушел!» Теперь нетрезвые игроки вылезали обратно, и, прокричав хором: «Кирасиры Ея Величества не страшатся вин количества!», продолжали все сначала, а самый охмелевший кавалерист, не сумевший выбраться на свет божий, так и оставался храпеть где-то у ног товарищей. Он считался проигравшим и терял свои деньги. Так длилось до тех пор, пока за столом не оставался самый крепкий вояка. Ему-то и переходили мятые, залитые вином, водкой, пивом и бог весть чем еще ассигнации.

А разве можно было без смеха слушать историю о церемонии приготовления истинно офицерского напитка – «жженки»! Для нее, воспитанной среди заботливых нянек, строгих тетушек и чопорных гувернанток, это было так же непривычно и ново, как для старого грешника житие святых подвижников Киево-Печерской лавры.

– Значит, так, – рассказывал он, – берется большой жбан с вином и ставится посередине комнаты. Сверху кладутся две перекрещенные шпаги, а на них – сахарная голова, обильно политая ромом, которая тут же поджигается. Сахар плавится и, шипя, капает в вино. Для того чтобы ром не разгорался слишком сильно, его время от времени поливают шампанским. И этот воистину «дьявольский напиток» черпаком разливают в стаканы. Я вас уверяю – любой, кто отведал «жженки», на утро не оторвет голову от подушки. По крайней мере, мне таких молодцов встречать не доводилось.

За разговорами и «Вдовой Клико» время пролетело незаметно, и вот уже за окнами забрезжил рассвет. Золотой солнечный луч пробился сквозь занавеску и лег на стену. Заметив, что ночь прошла, Елена загрустила.

– Вы странный человек, отказались от целого состояния и все ради того, чтобы просидеть вот так со мной всю ночь?

– А разве вам было плохо? – он улыбнулся мягкой и доброй улыбкой.

– Я никогда не забуду этот вечер.

– Вы мне позволите вас поцеловать?

– Да, – покорно ответила Елена, еще не подозревая, что, едва почувствовав тепло его губ, она провалится в бездну сумасшедшей страсти.

…Они проснулись от громкого стука в дверь. На пороге стоял коридорный, а рядом с ним пьяный Фартушин.

– Она умерла? – не унималась дама.

– Что?.. Ах да… – очнулся от забытья Синий кирасир. – Она… отравилась.

– Откуда вам это известно?