Лед - Бернар Миньер (2012)

Выходило, что всех четверых объединяла общая страсть: горы, природа, путешествия и бивуачная жизнь. Но было и еще что-то, гораздо более тайное и жестокое. Они жили в изоляции, в горной долине, и такая обстановка располагала к полной безнаказанности. Их вскормили и вдохновили грандиозные вершины, и постепенно они стали ощущать себя сверхлюдьми, неприкосновенными. Сервас понял, что приблизился к истоку, от которого брали начало все дальнейшие события. С течением лет четверка превратилась в некую секту, живущую в закрытом пространстве пиренейской долины, куда шум мира проникал только с экранов телевизоров и со страниц журналов. Изоляция оказалась не только географической, но и психологической, от всего мира, в том числе и от близких людей, отсюда разводы и взаимная ненависть.

Так продолжалось до той поры, пока действительность их не настигла.

До первой крови.

Тогда банда разбежалась, разлетелась как стая птиц. Члены непобедимой секты показали свои настоящие лица: подлых, жалких и насмерть перепуганных трусов, грубо сброшенных с пьедестала.

Теперь горы уже не были грандиозными свидетелями безнаказанных преступлений. Они превратились в театр, где демонстрировалась трагедия полного краха. Кто же оказался судьей? Откуда он, на кого похож? Где прячется?

Жиль Гримм.

Серж Перро.

Жильбер Мурран — и Ролан Шаперон.

Клуб из Сен-Мартена.

Серваса мучил один вопрос: какова была истинная природа их преступлений? Он считал, что Циглер, несомненно, права. Шантаж девочки-школьницы был всего лишь малой частью айсберга, выступавшего из воды. Страшно было подумать, что же таится в глубине. В то же время Сервас словно бы постоянно натыкался на какое-то препятствие. Существовала деталь, которая не укладывалась в общую схему. Он говорил себе, что все слишком просто, чересчур очевидно. Была какая-то ширма, за которую они не могли заглянуть. Там и таилась истина.

Сервас подошел к подвальному окошку, ведущему в сад. Снаружи уже наступила темная ночь.

В этой ночи таились судьи. Мстители, готовые к броску. Они, так же как и следователи, разыскивали Шаперона. Где же прятался мэр? Далеко или совсем рядом?

Тут вдруг его поразила одна мысль. Ограничивался ли «клуб мерзавцев» только этой четверкой или к нему принадлежал еще кто-нибудь?

Вернувшись домой, Эсперандье застал в гостиной няню. Она с сожалением поднялась, явно поглощенная эпизодом из «Доктора Хауса». Ладно, хорошо еще, что не надеется на прибавку к жалованью. Студентка первого курса юридического с экзотическим именем. То ли Барбара, то ли Марина, то ли Ольга, вспоминал он. Людмила? Стелла? Ванесса? Венсан отказался называть ее по имени и договорился, что она будет приходить на два часа. К холодильнику была магнитиком пришпилена записка от Шарлен: «Я ушла погулять с Карен и Камиллой. Вернусь поздно. Целую». Он достал из холодильника чизбургер, сунул его в микроволновку и включил ноутбук, собираясь поработать. В почтовом ящике оказалось много писем. Одно из них было от kleim162 и пришло под названием: «Ответ. Различные вопросы по поводу L.». Эсперандье закрыл дверь в кухню, включил музыку — «Last Shadow Puppets» пели «The Age of the Understatement», — пододвинул стул и принялся читать.

Салют, Венс.

Вот тебе первые результаты моего расследования. Не бог весть что, но это представляет Эрика Ломбара совсем в другом свете, чем принято в светской хронике. Не так давно на форуме миллиардеров в Давосе наш парень заявил, что согласен с определением глобализации Перси Барневика, старого президента шведского АВВ:[39]«Я понимаю глобализацию как возможность для своей группы инвестировать средства, куда и когда она захочет, покупать и продавать, где захочет, и при этом встречать как можно меньше препятствий со стороны трудового законодательства и социальных условностей». Это кредо большинства руководителей многонациональных компаний.