Лед - Бернар Миньер (2012)

— Да. На очень маленькие суммы. Или на ужин в ресторане. Мы никогда не давали расписок в карточных долгах, если вы на это намекаете. Впрочем, Жиль очень часто выигрывал. Он был прекрасным игроком, — прибавил он, взглянув на вдову.

— Во время этой партии ничего необычного не произошло?

— Например?

— Ну, не знаю… Какой-нибудь спор, ссора.

— Нет.

— Где играли?

— У Перро.

— А потом?

— Мы с Жилем, как обычно, пришли вместе, потом он ушел домой, и я тоже отправился спать.

— По дороге вы ничего необычного не заметили? Никого не встретили?

— Нет, ничего, что меня удивило бы.

— А вы за последнее время не замечали ничего необычного? — спросила Циглер у Надин Гримм.

— Нет.

— Может, ваш муж был чем-нибудь взволнован, обеспокоен?

— Нет.

— Он бывал у Эрика Ломбара?

Надин посмотрела на них, не понимая. Потом в ее глазах промелькнула короткая искорка.

Она загасила окурок о перила и улыбнулась.

— Вы думаете, между убийством моего мужа и этой историей с конем есть какая-то связь? Но это нелепо.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— С чего бы это вдруг Ломбар станет водить знакомство с таким неудачником, как мой муж? — Она снова ухмыльнулась. — Нет. По крайней мере, я ничего об этом не знаю.

— У вас есть фото вашего мужа?

— Для чего?

Сервас едва не потерял хладнокровия, забыв, что она всего несколько часов назад стала вдовой, однако взял себя в руки.

— Фото мне нужно для следственных действий, — ответил он. — Еще лучше, чтобы фотографий было много. По возможности — недавнего времени.

Он обменялся быстрым взглядом с Циглер, и она поняла: отрезанный палец. Сервас надеялся, что хоть на одном фото окажется перстень с печаткой.

— У меня нет современных фотографий мужа. Я не знаю, куда он дел остальные, но пороюсь в его бумагах. Что-нибудь еще?

— На данный момент ничего, — ответил Сервас, вставая.

Он чувствовал, что промерз до костей, просто заледенел, у него было только одно желание: поскорее отсюда выбраться. Интересно, не затем ли вдова Гримм пригласила их на террасу? Наверное, хотела, чтобы они поскорее убрались. От холода и тревоги у него свело живот. В глаза ему вдруг бросилась одна деталь, которая поразила его, как внезапно прозвучавший выстрел. Похоже, больше никто ничего не увидел. Когда Надин гасила сигарету о перила, рукав свитера съехал наверх… Разинув рот, Сервас заметил на ее костлявом запястье маленькие белые шрамы, уже почти незаметные. Эта женщина пыталась свести счеты с жизнью.

Когда они сели в машину, Сервас повернулся к мэру. Пока он выслушивал ответы вдовы, ему в голову пришла одна мысль.

— У Гримма была любовница?

— Нет, — не раздумывая, ответил Шаперон.

— Вы уверены?

Мэр как-то странно на него взглянул и заявил:

— Конечно, никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, но в том, что касается Гримма, даю руку на отсечение. Он был из тех, кому нечего скрывать.

Секунду Сервас осмысливал слова мэра, потом сказал:

— Если наше ремесло чему-то нас учит, так это тому, что люди редко бывают такими, какими кажутся. У всех есть что скрывать.

Говоря эти слова, он совершенно случайно посмотрел в зеркало заднего вида, и уже во второй раз за последние несколько минут увиденное поразило его. Шаперон сильно побледнел, и в глазах мэра отразился неприкрытый ужас.