Лед - Бернар Миньер (2012)

— Пожалуй, — сказал тот. — Вчера я изрядно поработал в своем доме отдыха. Как только узнал, что в кабине фуникулера обнаружена ДНК Гиртмана, я покопался в его досье. Несомненно, он манипулятор, социопат и очень умный человек. Скажу вам больше: Гиртман не укладывается в категорию просто убийц. Те нарушения психики, которыми обычно страдают подобные типы, как правило, приводят к тому, что они стремятся так или иначе произвести впечатление своими умственными способностями и общественным статусом. Окружающие могут совсем не заметить их чудовищной сущности. Именно поэтому они зачастую нуждаются в сообщнике. Обычно таковым становится супруг или супруга, такие же монстры. Они-то и помогают сохранить видимость. Гиртман же, находясь на свободе, блестяще умудрялся отделять свою общественную жизнь и статус от той части его «я», которая страдала приступами ярости и безумия. Он виртуозно подменял зверя, как говорят охотники. До него это удавалось и другим социопатам, но никто из них не занимал такого заметного поста.

Пропп поднялся и медленно обошел стол. Со все возрастающим раздражением Сервас отметил, что это тоже один из приемчиков воздействия на окружающих.

— Его подозревают в совершении более сорока убийств. Жертвы — молодые женщины лет двадцати пяти. Сорок убийств — и ни одной улики, ни единого следа, который указывал бы на преступника! Если бы не статьи в прессе и досье, которые он сохранял в банковской ячейке, на него никогда не вышли бы.

Он остановился позади Серваса, но тот головы не повернул и упрямо продолжал смотреть на Циглер, сидевшую напротив.

— Вдруг он оставляет след, да какой: грубый, явный и заурядный!

— Вы забываете одну деталь, — подала голос Циглер, и Пропп застыл. — В то время, когда он совершил большую часть убийств, анализов ДНК либо вообще не существовало, либо они были намного менее эффективны, чем сейчас.

— Это так, но…

— Вы утверждаете, что все, что произошло здесь, не похоже на деяния того Гиртмана, каким его знают, — сказала Циглер, посмотрев психологу в глаза.

Пропп прикрыл глаза и утвердительно кивнул.

— Следовательно, вы считаете, что коня убил не он, если не принимать во внимание ДНК?

— Я этого не говорил.

— Не понимаю.

— Не забывайте, что Гиртман уже семь лет находится в институте. Его жизнь изменилась. Он много лет под замком и умирает от скуки. Этот человек всегда был активным, и теперь его съедает медленный огонь. Он жаждет игры. Поразмыслите над ситуацией. Гиртман попался на глупом убийстве из ревности, а раньше вел интенсивную общественную жизнь, которая возбуждала и требовала держаться в форме. Его ценили на службе. У него была красавица жена, он организовывал оргии, которые посещали сливки женевского общества. Параллельно Гиртман в строжайшей тайне отлавливал, насиловал и убивал молодых женщин, иными словами, вел жизнь, идеальную для такого монстра, как он. Ему вовсе не хотелось, чтобы все это исчезло, а потому он с такой тщательностью прятал трупы. — Пропп сцепил пальцы под бородой и добавил: — А теперь ему нет никакого смысла прятаться. Наоборот, убийца хочет, чтобы все узнали о том, что это сделал он. Хочет заставить всех говорить о себе, привлечь внимание.

— Он мог бы сбежать и продолжать действовать на свободе, — заметил Сервас. — Почему преступник вернулся в палату? В этом нет никакого смысла.

— Сознаюсь, этот вопрос и меня мучает со вчерашнего дня. — Пропп поскреб бороду. — Почему он вернулся в институт? Ведь преступник рискует больше никогда оттуда не выйти, если усилят охрану. Почему он пошел на такой риск? С какой целью? Здесь вы правы. В этом нет никакого смысла.

— Если только игра не возбуждает его больше, чем свобода, — сказала Циглер. — И если он не уверен, что снова сможет выйти…

— Как это? — удивился Эсперандье.