Круг - Бернар Миньер (2012)

«Закон природы», — подумал Сервас, вставая. Выживает сильнейший. Адаптация. Социальный дарвинизм. Сыщик прошел по коридору в мужской туалет, чтобы умыться. Отражение в зеркале не слишком его порадовало: покрасневшие веки, синяки под глазами — чистой воды зомби. Мартен освежился холодной водой. Он почти не спал после того, как получил сообщение, его тошнило от выпитых литров кофе. Дождь прекратился. Солнце проникало в помещение через маленькие окошки, пылинки танцевали в воздухе, перегретый воздух отдавал чистящим средством. «Неужели команда уборщиков работает даже по воскресеньям?» — удивился Сервас. Ему было неуютно: пугало пустое пространство за спиной. Страх вернулся. Он затылком чувствовал его электризующую «ласку».

Вернувшись в комнату, Сервас застал Самиру и Венсана за ноутбуками, у девушки на шее висели наушники. «Интересно, когда у нее начнутся проблемы со слухом?» — подумал майор. Он вздохнул, вспомнив, что даже Пюжоль купил смартфон, и достал блокнот и остро заточенный карандаш.

Ветеран группы сорокадевятилетний Пюжоль был полицейским старой школы, упрямым, своевольным, сторонником «жестких» методов. Этот крепыш всегда ерошил свои густые седеющие волосы, когда о чем-то размышлял, что, по мнению Серваса, случалось недостаточно часто. Пюжоль был опытным и полезным сотрудником, но некоторые черты его характера не нравились Мартену: расистские шуточки, поведение «на грани фола» с молодыми выпускницами полицейской школы, мачизм и скрытая гомофобия. Два последних недостатка расцвели пышным цветом после прихода в отдел Эсперандье и Самиры Чэн. Пюжоль и несколько других сыщиков подкалывали и унижали новичков, пока не вмешался Сервас, прибегнув к методам, которые и сам не одобрял. Майор нажил новых врагов, но заработал вечную признательность молодых подчиненных.

Кофеварка забулькала, и Венсан разлил кофе, пока другие изучали электронную почту.

— Теодор Адорно, это имя что-нибудь говорит вам, патрон? — спросила Самира.

— Теодор Адорно — немецкий философ и музыковед, великий знаток творчества Малера, — сообщил Сервас.

— Любимого композитора Юлиана Гиртмана… и твоего тоже, — прокомментировал Эсперандье.

Сервас помрачнел.

— Музыкой Малера восхищаются миллионы людей.

— Откуда нам знать, что это не шутка? — поинтересовалась Самира. — После побега Гиртмана мы получили десятки идиотских звонков, электронную почту уголовного розыска забросали кучей писем с фантастическими предположениями.

— Но этот пришел на персональный компьютер, — уточнил Эсперандье.

— В котором часу?

— Около шести вечера, — ответил Сервас.

— Время отправления вот здесь, — пояснил Эсперандье, держа в одной руке листок, а в другой — стаканчик с кофе.

— И что это доказывает? У Гиртмана был адрес? Вы ему его давали, патрон? — спросила Самира.

— Конечно, нет.

— Значит, это ничего не доказывает.

— То есть мы вернулись в исходную точку? — поинтересовался Пюжоль, откидываясь назад, чтобы потянуться и похрустеть пальцами.

— Компьютерщики корпят над ним, — сообщил Эсперандье.

— Сколько времени это займет? — спросил Сервас.

— А бог его знает. Во-первых, сегодня воскресенье, но мы вызвали эксперта. Во-вторых, он поупирался и заявил, что у него уже есть занятие — жесткий диск Клер Дьемар — и пусть уж ему скажут, что важнее. И, в-третьих, у них сейчас другое задание, и оно имеет приоритет над всеми остальными. Жандармерия и Центральная дирекция общественной безопасности разрабатывают педофильскую сеть, члены которой обмениваются фотографиями и видео не только в нашей провинции, но и во всей Франции и даже в Европе. Необходимо проверить сотни почтовых адресов.

— А я наивно полагал, что приоритет — гуляющий на свободе серийный убийца, который вот-вот возьмется за старое.

Замечание Мартена разрядило обстановку в комнате. Самира отглотнула чай, и вкус показался ей горьким.