Могила в горах - Ханс Русенфельдт, Микаэль Юрт (2019)

«Как и плаванию», – подумал он и почувствовал, что у него сжалась правая рука. Он распрямил пальцы и уперся рукой в окно. Надо собраться. Сон это одно, его он не контролирует, но угодить в эти мысли сейчас? Здесь. В машине с Ваньей. Как бы сильно на него ни подействовали мертвые дети на горе, Себастиан Бергман способен управлять собственными мыслями. Это часть его успеха, его гордость. Он держит свой интеллект в узде, никогда не позволяет ему вырываться на волю, а заставляет работать на себя. Он всегда стремился к полному контролю и чаще всего его достигал.

– Ты никогда не был женат? – спросила Ванья, когда они проезжали горнолыжный курорт Тегельфьель.

Себастиан оторопел. Собственными мыслями он, возможно, управлять и способен, но разговором явно нет. Он быстро перебрал варианты ответа. Сказать, что это ее не касается. Плохо, вызовет подозрения и испортит ей настроение. Солгать. Просто ответить «нет». Может позднее вскрыться и вызвать ненужные вопросы. Правда. Он решил придерживаться правды. Во всяком случае, какое-то время.

– Однажды был.

– Когда?

– В девяносто восьмом.

– Когда же вы развелись?

Себастиан посомневался, но продолжил по проторенной дорожке. Говорить правду.

– Никогда. Она умерла.

Ванья замолчала. Себастиан продолжал неотрывно смотреть вперед. Ровно столько же он рассказал Торкелю, когда они встретились в Вестеросе, но не больше. Сейчас рассказывать больше он тоже не намеревался.

Никто не знает больше.

Никто не знает всего.

Если Ванья продолжит расспрашивать, он начнет лгать.

Или?

Может, впервые рассказать? Все. О Лили и Сабине и о волне, отнявшей у него их обеих. О тоске. О страхе. О том, как близок он был к гибели. О том, как он по-прежнему, по большому счету, больше делает вид, чем живет.

Наверное, откровенность сблизила бы их, углубила бы их отношения. Могло бы принести только пользу. Тем не менее ему это претило.

Он не хотел.

Рассказывать про одну дочь во имя сближения со второй казалось неправильным. Будто бы он использует Сабину, извлекает из ее смерти выгоду. Использует ее для эмоционального нажима, в качестве орудия, способного ближе привязать к нему Ванью.

Он не хотел.

Не мог.

– Мне очень жаль, – тихо проговорила Ванья.

Себастиан лишь кивнул. Держал кулаки за то, чтобы она не спросила…

– Как она умерла?

Себастиан вздохнул. Придется покончить с этим. Не закамуфлировать, не уклониться. Не оставить возможности для продолжения в другой раз в другом месте. Покончить.

Навсегда.

Он повернулся к ней.

– Она умерла, разве этого не достаточно? Что ты еще хочешь знать? Хочешь посмотреть протокол вскрытия?

Ванья быстро взглянула в его сторону, а затем полностью сосредоточилась на машине и дороге. Ей хотелось просто проявить заботу, но, очевидно, тут крылось минное поле, и, невзирая на свои намерения, она угодила прямо туда.

– Извини, это не мое дело.

– Вот именно.

Ванья не ответила. Что тут скажешь? Себастиан эффективно поставил в разговоре точку. Дальше они поехали молча.

– Ты уверена, что мы приехали туда, куда надо? – спросил Себастиан, выходя из машины.

Ванья понимала его скепсис. Коричневый двухэтажный дом перед ними, казалось, больше подходил для парикмахерской или небольшой пиццерии, но навигатор привел их сюда. Кроме того, на фасаде имелась вывеска со словом «Полиция», значит, они, вероятно, приехали правильно.

– Они владеют даже не всем домом, – констатировал Себастиан, указывая на логотип какой-то страховой компании на стене. – Это какой-то паршивый чулан. Сколько же человек здесь работает?

– Не знаю, – ответила Ванья, открывая дверь.