Мертвая зыбь - Юхан Теорин (2015)

– Салат и кофе включены в цену, – сказал толстяк Кент и исчез. Походка у него оказалась неожиданно легкой, даже пружинистой.

Салаты были выставлены на отдельном столе в дальнем конце помещения.

– Леннарт! – Какой-то мужчина в другом конце зала, привстав, делал Леннарту знаки.

Полицейский обреченно вздохнул.

– Сейчас приду, – извинился он и двинулся к пожилому дядьке со свекольной физиономией. Тот почему-то был одет в синий фермерский комбинезон. Юлия набрала салатов и в одиночестве вернулась за столик. Искоса поглядывала, как краснорожий фермер возбужденно доказывает что-то Леннарту. Леннарт отвечал тихо и коротко, но это только добавляло крестьянину пыла – жестикулирует, как в итальянском кино.

Явился пузатый Кент и принес две порции дымящейся лазаньи. Юлия оглянулась – Леннарт направлялся к ней. Наконец-то.

– Извините. – Он со вздохом сел.

– Ничего страшного. Дела есть дела.

– У него взломали сарай и уперли канистру с бензином… Полицейский в деревне без работы не сидит. Всегда на службе, даже за едой. Никаких проблем со свободным временем – его просто нет.

Он наклонился над тарелкой. Лазанья показалась ей очень вкусной, может быть, на голодный желудок. Мясного фарша, во всяком случае, повар не пожалел.

Леннарт расправился с лазаньей, сделал большой глоток пива и откинулся на стуле.

– Значит, приехали с папой повидаться… я так понимаю, купаться и загорать сейчас мало кто решится.

Юлия улыбнулась.

– Зря вы так… Эланд и осенью очень красив.

– Герлоф вроде бы ничего… если не считать ревматизм.

– Да. У него синдром Шёгрена. Боли в суставах. Рецидивирующие – то исчезают, то опять. Но голова – ясней ясного. И руки… он и сейчас может собрать кораблик в бутылке.

– Красиво у него получается, – улыбнулся Леннарт. – Я даже хотел заказать один для отделения, но как-то руки не дошли.

Они помолчали. Он допил пиво и тихо спросил:

– А вы, Юлия? Вы-то как? Вы хорошо себя чувствуете?

– Нормально, – быстро ответила Юлия. Это была неправда, и она вдруг поняла, что полицейский Леннарт Хенрикссон не просто задал дежурный вопрос. Лицо его светилось искренним участием. – Вы имеете в виду… вчерашнее?

– Да… в какой-то степени да. И это тоже. И давние дела…

– Вот оно что…

Леннарт знает. Конечно, знает, не может не знать. Он уже тридцать лет здесь, он же рассказывал. Тридцать лет в полиции. И он, как и Астрид, не побоялся коснуться запретной истории. Истории, о которой ее сестра уже слышать не могла, да и не только сестра. Вся родня.

– А вы тогда… в тот день… тоже были?

Леннарт внимательно изучал пустую тарелку.

– Да, конечно, – сказал он, не поднимая головы. – Я тоже искал. До сих пор помню – приехал одним из первых… организовывал цепочку. Надо было весь берег прочесать. Уже за полночь прекратили. Когда ребенок пропадает, знаете…

– Знаю, – одними губами почти прошептала Юлия. Астрид Линдер говорила то же самое. Только не расплакаться.

И тут же потекли слезы.

– Простите, – сказала она и достала из сумки носовой платок.

– А что здесь прощать? Я тоже иногда плачу.

…Иногда плачу… иногда плачу… слова отдались в сознании еле слышным эхом, как расходятся круги по воде от брошенного камня. Юлия сморгнула слезы и уставилась на серьезную физиономию Леннарта – просто, чтобы не блуждать взглядом. Надо срочно что-то сказать, прервать это мучительное молчание.

– Герлоф… – выдавила она. Голос не слушался. – Герлоф не верит, что он утонул. Йенс, мой сын…

– Вот как…

– Он… нашел башмачок. Маленький сандалик, детский.

– Башмачок? – Леннарт насторожился.

Она кивнула.

– И вы… его узнали?