Ночь длиною в жизнь - Ночь длиною в жизнь (2012)

Мы до боли сцепили руки. Мгновение набухало, ширилось, заползало в каждый угол. Меня охватило головокружительное, сладко-болезненное чувство, как будто ширяешься зельем, от которого станешь калекой, но кайф таков, что только и думаешь, как добавить глубже в вену.

Той весной мы с Шаем в первый и последний раз сблизились по своей воле. Каждые несколько дней мы, отыскав укромный уголок в «Блэкберде», обсуждали наш план, рассматривали его со всех сторон, оттачивали сложные места, отбрасывали все, что могло не сработать, и начинали снова. Мы ненавидели друг друга до глубины души, но это не имело значения.

Шай вечер за вечером обхаживал Нуалу Манган с Коппер-лейн, сволочь и идиотку. Ее мамаша на всю округу славилась своим мутным взглядом, и как только Нуала пригласила Шая домой на чай, он стащил из шкафчика в ванной пригоршню валиума. Я часами штудировал медицинские справочники в библиотеке торгового центра «Илак», выясняя, сколько валиума нужно скормить стокилограммовой женщине или семилетнему ребенку, чтобы обеспечить беспробудный сон ночью и пробуждение в нужное время. Шай пешком отправился в Баллифермот, где его никто не знал и где копы не стали бы искать, чтобы купить отбеливатель — замывать следы. Меня почему-то охватило желание помогать ближним, и я каждый вечер вместе с ма готовил десерт — па отпускал грязные шуточки по поводу моего превращения в педика, но каждый день приближал нас к развязке, и я все легче переносил насмешки. Шай слямзил на работе ломик и спрятал его под половицей рядом с нашими сигаретами. Мы оба действовали сноровисто, стали отличной командой.

Считайте меня извращенцем, но весь месяц, пока мы строили планы, меня обуревал восторг. Да, спал я беспокойно, однако чувствовал себя то ли архитектором, то ли режиссером — видел перспективу, строил планы. Впервые в жизни я сооружал что-то громадное, сложное — и чрезвычайно полезное.

Неожиданно па предложили работу на две недели; стало быть, в последний вечер он появится дома в два часа ночи с таким уровнем алкоголя в крови, что любые подозрения копов рассеются как дым. Медлить было нельзя. Мы начали обратный отсчет: две недели.

Мы отточили наше алиби так, что от зубов отскакивало: семейный ужин, на десерт — бисквитные пирожные, пропитанные хересом (плод моих новых домашних обязанностей — херес не только растворяет валиум лучше воды, но и маскирует вкус, а отдельные пирожные означают индивидуальную дозу); поход на дискотеку в «Гроув» с целью порыбачить в свежем омуте милых дамочек; впечатляющий скандал в полночь — с шумным выдворением из клуба за оскорбительное поведение и за принос и распитие напитков; поход домой, с освежающей остановкой на берегу канала, чтобы прикончить контрабандное пиво. Дома оказываемся примерно в три ночи, когда валиум начнет рассасываться, — и обнаруживаем ужасающую картину: любимый отец лежит у подножия лестницы в луже крови. Безнадежно запоздалое искусственное дыхание рот в рот, безумный стук в дверь сестер Харрисон, дикий телефонный звонок в больницу. И все — кроме остановки на берегу канала — будет правдой.

Возможно, нас зацапают. Несмотря на врожденные способности, мы слишком многое упустили, еще больше могло пойти неправильно. Я даже тогда понимал это — и не огорчался: нам выпал шанс. Внутри себя я уже проживал каждый день как отцеубийца. А потом я и Рози Дейли отправились в «Галлиган», и она сказала — «Англия».

Я заявил Шаю, что иду на попятный. Он сначала не понял, решил, что я тупо шучу. Убедившись, что я серьезен, он разъярился, стал запугивать меня, угрожал и даже умолял. Когда ничего не вышло, он схватил меня за шкирку, вытащил из «Блэкберда» и отметелил — я целую неделю не мог ходить прямо. Я даже не защищался, в глубине души понимая, что он имеет право. Когда он утомился и рухнул рядом со мной в проулочке, то мне показалось — хотя я почти ничего не видел от крови, — что он плачет.

— Мы сейчас говорим о другом, — напомнил я.