Ночь длиною в жизнь - Ночь длиною в жизнь (2012)

У меня перед глазами встала картина одного вечера в Темплморе, когда Снайпер упился вдрызг и по дороге домой предложил пари — кто выше написает на стену. Интересно, когда же он успел вырасти в самодовольного придурка среднего возраста? Или он всегда в душе был таким, а подростковый гормональный всплеск временно маскировал эту природную склонность?

— Ты прав, — сказал я, полный раскаяния. — Громила Йейтс решит, что победил, понимаешь? Аж с души воротит.

— Мм… — промычал Снайпер. — Знаешь, Фрэнк, стремление победить — ценная черта, пока она не ведет к поражению.

Для меня это звучало, как полная чушь, но Снайпер говорил тоном носителя высшего знания.

— Слишком сложно для меня, приятель, — заметил я. — Поразмыслю-ка я об этом на досуге. Увидимся!

Я повесил трубку, снова закурил и стал разглядывать отряды воскресных покупателей на набережной. Я люблю иммигрантов; красоток из разных стран сейчас в Ирландии больше, чем двадцать лет назад; и пока ирландки старательно превращают себя в пугающие сухофрукты, милые дамы в остальных частях земного шара это компенсируют. Пару раз мне встречались такие милашки, что хотелось не сходя с места жениться и настрогать для Холли дюжину братиков и сестричек — ма назвала бы их метисами.

На эксперта из бюро рассчитывать не стоило: он мне не дал бы свою мочу понюхать — после того как я оторвал его на целый вечер от интернетовской порнухи. Купер, наоборот, меня любит, работает по выходным и, если у него не накопилась масса срочных дел, вскрытие уже закончил. Вполне возможно, кости рассказали ему хоть что-то из того, что мне нужно знать.

Лишний час не добавит ничего к ярости Холли и Оливии. Я отбросил окурок и двинулся.

Купер ненавидит большинство людей, и это большинство считает, что он ненавидит наугад. Они не понимают главного: Купер ненавидит скучать и у него низкий порог чувствительности. Дойми его хоть раз — Снайперу, видимо, в какой-то момент это удалось, — и ты заклеймен навсегда. Заинтересуй его — и Купер весь твой. Меня можно назвать по-всякому, но только не занудой.

До городского морга от моей квартиры рукой подать по набережной. Он стоит за автобусной станцией; изящному зданию из красного кирпича больше ста лет. Я там бываю не часто, но вспоминаю с удовольствием, так же, как радуюсь тому, что отдел убийств работает в Дублинском замке: наша работа пронизывает сердце города, как река, мы достойны лучших образцов его истории и архитектуры. Впрочем, сегодня было иначе. Где-то внутри, среди весов, луп и линеек Купера, лежала девушка — возможно, Рози.

Купер вышел к регистратуре, когда я спросил о нем, но, как и многие в эти выходные, при виде меня не подпрыгнул до потолка от радости.

— Детектив Кеннеди особо информировал меня, — сообщил Купер, осторожно выговаривая фамилию, словно она была неприятной на вкус, — что вы не входите в группу, ведущую расследование, и не нуждаетесь в информации по этому делу.

А я-то его пивом угощал. Неблагодарный мелкий прыщ.

— Детектив Кеннеди много о себе воображает, — заметил я. — Не только его замечательной группе интересно это дело — непростое, между прочим. И кстати, вполне возможно, что я рос вместе с погибшей.

Как я и ожидал, глазки-бусинки Купера блеснули.

— Серьезно?

Я опустил глаза, всем своим видом изображая нерешительность и сосредоточенно ковыряя ноготь.

— Ну, в юности мы с ней встречались, — добавил я.

Как и следовало ожидать, Купер, не в силах унять распаленного любопытства, клюнул: брови задрались до шевелюры, бусинки заблестели ярче. Хорошо, что он нашел себе идеальную работу, иначе я бы извелся вопросом — чем парень занимается в свободное время.

— Понимаете, мне очень хочется выяснить, что с ней случилось — если, конечно, вы не слишком заняты. Кеннеди не узнает — и не будет переживать.

Уголок рта Купера дернулся в почти незаметной улыбке.

— Пошли, — пригласил он.