Дом у озера - Кейт Мортон (2016)

После исчезновения Тео Клемми замкнулась, как моллюск в раковине. Когда ее допрашивали полицейские, она молчала и делала вид, что ничего не слышит. Насколько Элис помнила, Клемми всегда была немного странной, но тем летом тысяча девятьсот тридцать третьего девочка словно одичала. Она почти не приходила домой, рыскала вокруг аэродромов, сбивала заостренной палкой камыши у воды, часто даже ночевала на улице: устраивала бивак в лесу или на берегу ручья. Один Бог знает, что она ела. Наверное, птичьи яйца. У Клемми был талант разорять гнезда.

Мама ужасно сердилась. Мало ей было страданий из-за Тео, приходилось еще тревожиться за Клемми, которая в любую погоду где-то бродила. Впрочем, в итоге сестра неизменно возвращалась – грязная, со спутанными волосами и в разодранной одежде. Лето созрело, переспело и сошло на нет, настала туманная хмурая осень. С ее приходом в Лоэннете воцарилась безысходная тоска, как будто все надежды, что Тео найдется, умерли вместе с теплым временем года. Поиски официально прекратились, полицейские принесли извинения, и семейство Эдевейнов решило вернуться в Лондон. Свадьбу Деборы назначили на ноябрь, и имело смысл приехать на несколько недель раньше, чтобы обжиться. Даже мама, которая не любила город, была рада уехать из холодной, опустошающей печали «Дома на озере». Окна наглухо закрыли, двери заперли, вещи погрузили в машину.

В Лондоне Клемми заставили носить обувь. Вместо разодранных и ставших тесными платьев купили новые, а еще отдали Клементину в дневную школу для девочек с углубленным изучением математики и естественных наук. Клемми школа понравилась. После череды старомодных гувернанток, ни одна из которых не задержалась надолго, настоящая школа стала глотком свежего воздуха, наградой за уступку. Элис, конечно, радовалась, что Клемми вернули к обычной жизни, однако в глубине души молчаливо оплакивала потерю. Возвращение сестры в лоно цивилизации странным образом усугубило несчастье, сделало его постоянным, ведь если даже Клемми потеряла надежду, значит, все кончено.

* * *

Грудь сдавила боль. Это всего лишь колика, успокоила себя Элис, никакой не сердечный приступ. Она нашла скамейку, опустилась на нее и решила немного посидеть, чтобы перевести дыхание. Кожу обдувал легкий теплый ветерок. Элис сидела лицом к дорожке для верховой езды, за которой виднелась детская площадка, – по разноцветным пластиковым сооружениям лазали и гонялись друг за другом дети, пока няни, девицы с забранными в хвосты волосами, одетые в джинсы и футболки, болтали под деревом. К площадке примыкал засыпанный песком открытый манеж, где тренировались конные офицеры из Найтсбриджских казарм. Элис вдруг поняла, что она находится рядом с тем местом, где они с Клемми сидели тем памятным днем в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Правду говорят, что в старости (как незаметно она приходит, как коварно время!) внезапно всплывают яркие воспоминания из далекого прошлого. Важная маленькая девочка училась ездить верхом и кружила по манежу. Элис и Клемми устроились на пледе и обсуждали решение Клемми пойти в летную школу. Это было до начала войны, и жизнь девушек из состоятельных лондонских семей текла своим чередом, но повсюду ходили разговоры, если, конечно, уметь слушать. Элис всегда умела слушать. Как выяснилось, Клемми тоже.