Дом у озера - Кейт Мортон (2016)

– После взрыва его засыпало землей, и он пролежал так восемнадцать часов. Представь только, восемнадцать! Он лежал на нейтральной полосе, и товарищи не могли его вытащить из-за обстрела. Когда его все-таки откопали, он был в кататоническом ступоре. Роджерса отправили домой в Англию, он долго лечился в одном из госпиталей, которые тогда устраивали в загородных поместьях, но, как говорили мои родители, так и не стал прежним.

– Каким он был?

– На его лице застыло выражение ужаса, по ночам его мучили кошмары. Снилось, что ему нечем дышать, и он просыпался, хватая ртом воздух. Иногда ночью нас будил дикий вой за стеной. Бедняга! Соседские дети его боялись, а бывало, спорили, кто осмелится постучать в его дверь и убежать.

– Но только не ты.

– Мать бы с меня шкуру спустила, если бы заподозрила, что я способен на такую жестокость. Кроме того, мистер Роджерс был нам как родной. Мама взяла его под свою опеку, каждый день готовила на ужин лишнюю порцию, стирала его белье, следила, чтобы у него дома было всегда чисто. Добрейшая душа, всегда радовалась, когда могла помочь какому-то несчастному.

– Жаль, что я ее не застала.

– Мне тоже.

– Думаю, она была похожа на Рут.

Сэди помнила, с какой радостью бабушка приютила ее, когда ей было некуда идти.

– Очень похожа. Когда мама умерла и магазин перешел к нам, Рут стала заботиться о мистере Роджерсе. Считала, что мы не можем бросить его в беде.

– Я буквально слышу, как она это говорит.

Берти рассмеялся, потом вздохнул. Когда они закончат, дед наверняка поднимется на чердак и будет перебирать коробки. Он больше не упоминал о бабушке, а перевел разговор на более насущный вопрос.

– Ты поужинала?

Сэди охватила волна эмоций. Ведь это и есть любовь, правда? Когда кого-то в твоей жизни беспокоит, поел ты или нет. Она открыла холодильник и сморщила нос.

– Скоро поем. Иду на встречу с приятелем.

* * *

По вторникам вечером дела в «Лисе и гончих» шли бойко, не в последнюю очередь из-за того, что паб удобно расположился через дорогу от туристического хостела и предлагал четырехчасовой «счастливый час». Были и другие заведения, куда ближе к полицейскому управлению, и в них всегда толпились полицейские, но Дональд считал, что ему хватает общения с коллегами в рабочее время и можно немного прогуляться ради удовольствия не говорить о служебных делах. Сэди долго верила его словам, пока не поняла, что Дональд совсем не против, если она увязывается за ним и они все время говорят о работе, как правило, с его подачи. Правда состояла в том, что в «Лисе и гончих» подавали самое дешевое пиво на этой стороне Темзы, а Дональд был скрягой. Симпатичным, но все же скрягой. Кроме того, по вторникам все его четыре дочери приходили домой на семейный ужин, и Дональд однажды признался Сэди, что ему нужно подкрепиться, иначе у него заболит голова, как только он ступит на порог. «Вечные ссоры, Спэрроу, подковырки и союзы друг против друга! Никогда этого не понимал. Женщины! – Он покачал головой. – Загадочные создания, правда?»

В общем, Дональд был человеком привычки, и когда Сэди с урчащим от голода и волнения животом отправилась в «Лису и гончих», она знала, что найдет напарника на скамье под картинкой с забавной лягушкой. И точно, когда Сэди вошла в паб, над кабинкой поднималась завеса табачного дыма. Сэди купила пару пинт пива и аккуратно понесла через зал, радуясь, что сейчас скользнет на пустую скамью напротив Дональда. Только вот скамья не пустовала. В углу кабинки развалился Гарри Салливан, который раскатисто хохотал над словами Дональда. Сэди со стуком поставила стаканы на стол.

– Извини, Гарри, не знала, что ты здесь.

Как все старые полицейские, Дональд немало повидал и уже ничему не удивлялся. Он лишь слегка шевельнул бровью.

– Спэрроу, – сказал он и кивнул, как будто Сэди не провела две недели в глуши по его настоянию.