Дом у озера - Кейт Мортон (2016)

Довольно странное поведение, решила Сэди. Разительно отличается от непоколебимой веры Нэнси Бейли в полицейскую ошибку, ее бесчисленных попыток найти новые ниточки. Бездеятельность Элеонор Эдевейн почти свидетельствует о том, что она знала, где ее ребенок. Наверняка Клайв об этом не подумал. Он считал, что Элеонор огромным усилием воли держала себя в руках и сломалась, только когда узнала о самоубийстве своего друга, Ллевелина.

Впрочем, понятно, что полицейские не всегда могут выйти за рамки личных отношений с пострадавшей семьей, особенно если речь идет о молодом человеке, едва приступившем к службе. Сэди замерла, мозг яростно работал, перебирая версии. А если пожертвование было своего рода извинением перед полицейскими, которые впустую потратили время и ресурсы на заранее обреченные поиски? Поиски ребенка, которого уже не было в живых? Возможно, его даже успели похоронить на территории Лоэннета. Где-нибудь в лесу, чтобы ничего не связывало эту смерть с домом.

– Извините. Вы устали. Мне пора.

Сэди мигнула. Задумавшись, она совсем забыла про гостью. Нэнси взяла за ремешки свою сумочку, перекинула через плечо, встала.

– Спасибо, что согласились поговорить.

– Нэнси…

Сэди замолчала, не зная, что сказать. «Мне жаль, что все так вышло. Простите, я вас подвела». Сэди не любила обниматься, но в этот миг почувствовала непреодолимое желание обнять Нэнси, что и сделала.

* * *

После того как Нэнси ушла, Сэди какое-то время сидела на диване. Хотя она очень устала, взбудораженный мозг не желал успокаиваться. Жаль, что перед отъездом из Корнуолла она вернула в библиотеку диссертацию про вымышленные побеги в литературе, сейчас бы использовала вместо снотворного. В квартире эхом отдавались печаль и одиночество Нэнси, мучительное ощущение, что своим побегом дочь ее предала. Прискорбно, конечно, что Нэнси редко видится с Кэйтлин, зато у девочки есть любящий отец и его вторая жена, которая готова взять чужого ребенка. Не перевелись на свете добрые люди, похожие на Берти и Рут.

Тем летом, после того как Сэди узнала о своей беременности, родители были вне себя от злости и закатывали ужасные скандалы. Отец с матерью считали, что «никто не должен ничего узнать», и требовали, чтобы Сэди как можно быстрее «приняла меры». Сэди была растеряна и напугана, но категорически отказалась; отец бушевал и угрожал, и в конце концов – сейчас Сэди уже не помнила, кто выдвинул ультиматум, она или отец, – Сэди пришлось уйти из дома. В дело вмешались социальные службы, стали выяснять, у кого она может пожить, пока все не успокоится. Вначале Сэди не могла назвать ни друзей, ни родственников, но после долгих расспросов вспомнила, что у нее есть дедушка с бабушкой, у которых она гостила, когда была совсем маленькой. Она смутно помнила поездку на машине в Лондон, воскресные обеды, крошечный, огороженный стенами садик. Потом случилась ссора – родители, люди ограниченные и неуступчивые, часто со всеми ссорились, – и мать Сэди навсегда порвала с собственными отцом и матерью, когда Сэди было четыре года.

Сэди очень волновалась, после долгих лет вновь увидев Берти и Рут. Ей было стыдно, что они встретились при таких обстоятельствах, и потому она злилась. Стояла, прислонившись к стене магазина, пряча стыд за маской угрюмости, пока мистер и миссис Гардинер по-соседски обменивались любезностями с бабушкой и дедом, на которых Сэди не осмеливалась поднять глаза. Рут разговаривала, а Берти стоял рядом, хмурил мудрый лоб, пока Сэди разглядывала свои туфли, ногти, открытку в рамочке у кассы, что угодно, лишь бы не смотреть на доброжелательных взрослых, которые отныне обрели контроль над ее маленьким миром.