Дом у озера - Кейт Мортон (2016)

– Только не я. Пока мне везло, но у везенья есть предел.

– Нам нужно закончить начатое. Если человек не может принести пользу родине, ему лучше умереть.

– Чушь. Какая Англии от меня польза? Я гораздо нужнее Софи и Луи.

Он показал на окно, и Энтони увидел, что Софи и малыш сидят на скамейке в другом конце внутреннего двора. Софи что-то нежно говорила мальчику – очаровательному ребенку с большими карими глазами и ямочками на обеих щеках, – а он весело смеялся и тянулся к лицу матери маленькой пухлой ручонкой.

Энтони понизил голос:

– Послушай, я постараюсь устроить тебе отпуск. Съездишь на несколько недель в Англию, придешь в себя.

Говард покачал головой.

– Я не вернусь.

– У тебя нет выбора.

– Выбор всегда есть. Сегодня ночью я ухожу. Мы уходим.

– Ты сейчас же идешь со мной. Это приказ.

– Я хочу быть с Софи. Хочу нормальной человеческой жизни. Хочу стать отцом и мужем.

– Послушай, все это у тебя будет, однако надо действовать правильно. Нельзя просто взять и уйти.

– Я бы ничего тебе не сказал, но ты мне больше чем друг. Ты мой брат.

– Я не позволю тебе сбежать.

– Придется.

– Мы оба знаем, что случается с дезертирами.

– Пусть сперва поймают.

– Обязательно поймают.

Говард печально улыбнулся.

– Энтони, мой старый добрый друг, я уже мертв. Моя душа мертва, и тело тоже скоро умрет.

Он встал, аккуратно отодвинул стул и вышел из кухни фермерского дома, насвистывая песенку, которую Энтони не слышал много лет, – танцевальный мотивчик времен их студенческой юности.

Свист, веселая песенка, небрежный вид, с которым друг подписал свой смертный приговор… Те жуткие вещи, что они видели и делали вместе, беспощадность происходящего, все, о чем Энтони запрещал себе думать, чтобы продержаться, – беспомощная тоска по Элеонор и дочерям, одну из которых, Элис, он никогда не видел, – теперь это угрожало поглотить его целиком.

Энтони резко поднялся, торопливо выбежал из кухни, рванул через лужайку и по тропинке между надворных построек. Он догнал Говарда на узкой улочке за соседской доильной площадкой. Друг был в самом конце улицы.

– Стой! Немедленно остановись!

Говард не послушался, лишь посмотрел назад и крикнул:

– Ты больше не мой командир!

Энтони почувствовал, как страх, беспомощность и злость понимаются черной волной и он не в силах их удержать. Он не может отпустить Говарда, он должен что-то сделать! Энтони побежал. Он никогда не питал тяги к насилию – наоборот, готовился стать доктором, хотел исцелять людей, – но сейчас сердце яростно колотилось, кровь кипела, и весь гнев, жалость и отчаяние, которые он испытал за последние несколько лет, пульсировали под кожей. Энтони прыгнул на Говарда и повалил на землю.

Двое мужчин сцепились и покатились по траве, каждый старался нанести решающий удар. Первым достал соперника Говард, который отклонился для замаха и врезал Энтони левым хуком. Острая боль пронзила грудь и плечо.

Говард оказался прав, он не был бойцом, Энтони тоже, драка оставила их без сил. Они отпустили друг друга, упали навзничь и лежали, тяжело дыша. Мимолетное помрачение прошло.

– О господи, – наконец произнес Говард. – Энтони, прости! Тебе больно?

Энтони покачал головой. В глазах рябило, в ушах шумело от нехватки воздуха.

– Черт тебя подери, Говард!

– Я же извинился.

– У тебя нет ни еды, ни предметов первой необходимости… о чем ты думаешь?

– Мы с Софи… мы есть друг у друга, и этого достаточно.

Энтони закрыл глаза и положил руку на грудь. Солнце приятно грело лицо, изнанка век стала оранжевой.

– Ты знаешь, что я должен тебя остановить.

– Тогда пристрели меня.