Джон - Вероника Мелан (2015)

Теперь же, оккупировав самый дальний столик соседнего бистро, я наблюдала на облаченной в красный фирменный фартук пиццерии Яной из-за колонны. Изредка высовывала голову и тут же прятала ее назад – так и есть – «цель» работала здесь. Продавцом.

И что я собираюсь с этим делать?

Ничего.

Пойду и куплю где-нибудь кофе. Почитаю.

«Униженность есть обратная сторона гордыни и чувство, которое очень быстро оборачивается в месть. Униженный человек думает: «Как же так – меня не оценили. Почему? Ведь я был прав/ я хороший специалист /я достоин…», но этого никто не заметил. И тогда на обидчика выливается вся накопленная злоба, а злоба, изливаемая вовне (пусть даже мысленно), есть мстительная злоба – самый разрушительный из всех ее видов. Именно мстительная злоба – злоба, направленная на другого, – вызывает в теле худшую возможную болезнь – рак.

Чтобы избежать подобного исхода, умейте находить униженность в себе до того, как она перерастет во что-либо еще. Как? Достаточно просто: именно униженность и чувство недовольства вызывают любые воспаления в теле, будь то: воспаление горла, кожи или внутренних органов. Если воспаление протекает болезненно и с большим количеством гноя, значит, ваше тело пытается вывести из себя накопленную вами униженность, отягощенную гневом. И помните: кто унижен, всегда попытается унизить другого. Уравновешенный же человек унижать не будет.

Кто не испытывает недовольства – никогда не страдает воспалениями. Кто не удручен – тот не болеет гриппом…»

Книжка с одуванчиком была у меня с собой, и именно ее, ввиду отсутствия каких-либо других дел, я и читала. Поглядывала на занятую обслуживанием первых посетителей Яну, потягивала из пластикового стакана горьковатый кофе, жевала пончик.

Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты…

Теперь эту фразу можно было переделать в иную: «Скажи мне, чем ты болеешь, и я скажу, о чем ты думаешь». Или наоборот.

Люди работали, люди отдыхали, пили чай, заказывали пиццу, разговаривали по телефону, молчали, обдумывали предстоящие дела, и все, как один, болели. Как-то. Чем-то. А все потому, что каждый что-то чувствовал, испытывал. Эмоции порождали в нас круговерть энергии, и правильные при этом рассуждения вели нас к уравновешенному состоянию сознания, неправильные – к телесным хворям.

Интересно, болела ли Яна? И если да, то чем?

И насколько бедной нужно быть, чтобы еще до получки жить с одной-единственной сотней в кармане? Много трат? Неверное распределение финансов? Или же банальная нищета?

«И кому, потратившему бы последнее на наркоту, она не дала денег?»

Мне хотелось подойти и потрогать ее за руку, чтобы понять, как она собирается выдерживать фон Джона Сиблинга? Что даст ей подобное преимущество? Хотелось заглянуть в эти яркие голубые глаза и спросить: «А ты готова к такому мужчине?»

Глупый вопрос. На такой не ответила бы и я сама, расскажи мне кто-нибудь про Дрейка наперед.

И потому, вздохнув, я снова уткнулась в книгу.

«Страх требует сладкого вкуса, вина кислого, а злоба всегда требует мяса. Если же человек переедает, смешивает вкусы, беспорядочно чередует один с другим, значит, он находится в полном разброде эмоций, не уверен в себе, напуган и полностью выбит из колеи».

Я задумчиво взглянула на собственный пончик.

Боюсь ли я?

Боюсь. Боюсь совершить ошибку, сделать неверный шаг, воплотить в жизнь ненужный и неправильный поступок – свести вместе двоих, которых не требуется сводить.

Смешарики бы мне сейчас возразили.

Следующие десять минут я потратила на то, чтобы отпустить на волю страх и сидящее под ним чувство вины: «Если сделаю плохо, меня не будут любить, я буду плохая…», отодвинула пончик прочь и вновь принялась читать.