Бернарда - Вероника Мелан (2013)

Слушая собственное хриплое дыхание, я какое-то время боялась открыть глаза, подспудно ожидая почувствовать обжигающую волну взрыва. Ту, что вдребезги разобьет барабанные перепонки и вонзится под кожу тысячью осколков. Сердце колотилось так спешно, будто пыталось сбежать из груди до того, как подобный ужас произойдет с телом.

Но взрыва все не было.

Окружение наполнилось до боли знакомым бормотанием. Что это — голоса, звук кассовых аппаратов? И что за тетка так раздраженно орет, что мясо свежее и его привезли только сегодня?

Я резко выдохнула и открыла глаза.

Мы стояли посреди супермаркета. Мои глаза непроизвольно расширились, стоило родной речи проникнуть в голову (без ощущения перевода, к которому я уже успела привыкнуть). Мы стояли посреди российского супермаркета! Мать моя, женщина! С чего мой мозг, получив право свободного выбора, решил, что это и есть самое безопасное и привлекательное место на планете?

Рядом слышалось тяжелое дыхание пятерых мужчин. Сжимающие мои локти пальцы медленно разжались: видимо, парни тоже осознали, что взрыва мы благополучно избежали.

Сбоку стоял ряд лотков с пузатыми овощами, зеленью и глянцевыми фруктами. В отдалении расположился мясной отдел, справа жужжали холодильники, забитые упаковками с пельменями, пиццей и полуфабрикатами. Стоило мне увидеть знакомый рисунок на пакетах с брокколи, как становилось ясно, что еще находилось в холодильниках. Все магазины этой страны были чем-то схожи.

Я уперла тяжелый холодный автомат дулом в пол и хохотнула. Сказывались нервы, внезапное облегчение и примешавшееся к нему удивление. Надо же, родной магазин! Кто бы мог подумать!

Вокруг нас, покачивая стальными корзинками, ходили люди: выбирали куски мяса, запасались сметаной и молоком, копались в пакетах с мерзлой курицей. И эти люди смотрели на нас: кто с удивлением, кто с откровенным страхом, кто с раздражением (мол, разрядились, клоуны!)

— Где мы? — спросил стоящий справа от меня Халк. Его светлые волосы казались пепельными из-за осевшего на них толстого слоя пыли от разрушенных стен. — Я не понимаю местный язык.

— А я думал, я один такой идиот, — Эльконто опустил снайперскую винтовку и прошелся пятерней по белобрысому ежику.

Перед нашей группой, не обращая никакого внимания на мать, пытающуюся отбуксировать их в сторону, остановились два мальчишки. Лет пяти и восьми на вид.

— Солдатики! — возбужденно заверещал один — тот, что помладше — и ткнул в Эльконто пальцем. — Мам, смотри! Солдатики!

— Дурак! — авторитетно и с раздражением перебил его другой. — Это Трансформеры!

Мать с ужасом взглянула на наш отряд и торопливо утащила детей прочь, от греха подальше. Я ее не винила. Вокруг начинала собираться толпа. Откуда-то из глубины зала к нам торопливо спешили два местных охранника.

Магазин мы покинули, прожигаемые неприязненными взорами двух секьюрити и облабзанные любопытными взглядами толпы, которая крысилась испуганными комментариями вполголоса, нервными смешками и фантасмагорическими версиями о том, кто мы такие. Охранники, в свою очередь, стойко старались делать вид, что наши декорации в виде гирлянд из оружия смешны для них — бывалых псов, прошедших армию и недельный курс спецподготовки — и не более опасны, нежели набор детских пластиковых водяных пистолетов. В мое короткое объяснение о том, что зашли за «жратвой сразу со страйкбола»,[3] никто не поверил. Но и задерживать не стал. Уходите? И слава Богу. Стоило нам направиться к выходу, как они облегченно выпятили грудь и принялись успокаивать толпу избитой киношной фразой «все под контролем» и словами «лохи, хоть бы переоделись перед магазином».

Растворять пятерых мужчин в воздухе на глазах у многочисленных зрителей было рискованно. Как работал механизм отвода глаз, справился бы ли он с десятками людей, смотрящих в упор, я не знала. А что если у кого-то в голове помутится? Пойдут слухи, сплетни, не дай Господь, газеты…