Экзамен судьбы - Федоров Алексей Викторович, Дмитрий Иванович

Он еще сделал что-то такое с моими руками — оказалось, они тоже были сломаны. Сломана левая, трещина лучевой кости правой. Вот как меня, оказывается, обработали… Руки-то подвижность обрели, зато и кожа вся покрылась разводами от его кольца. Эти разводы обычными методами удалить очень сложно, на месте удаления останутся шрамы — по сути, это та же татуировка, только набитая до самой кости.

Черт, да он методично превращал меня в страшилище! Сэй прошелся по сломанным ребрам, левой ноге, еще раз воспользовался своим кольцом, но повреждений скелета больше не нашел.

— Ну вот, почти как новенький! Слушай, давай я челюсть тебе немного поправлю?

— В смысле?

— В прямом. Ты не можешь нормально говорить, заметил? Кости неровно срослись. Сейчас я ее тебе аккуратно сломаю, совмещу — и…

Я перебил его — и не очень вежливо объяснил, что он может сделать со своим доброхотством. Невероятным усилием стряхнул с себя наркотический дурман, поднялся на ноги, оглядел себя — как смог. Ой е…

Если бы я приснился сам себе в таком виде — проснулся бы с воплем, и не факт, что в сухой кровати. Черти полосатые!!! Руки и правый бок представляли собой безумное переплетение фиолетовых линий — следы от скульптурного камня. Пальцы и кисти в таком виде, что мне только детей пугать ими. Лицо… я его видеть не мог, но руки уверенно сообщили — сейчас моя голова очень напоминает куб неправильной формы, настолько распухла. С зубами острый дефицит.

Я бы взвыл, если бы не был так поражен. Я — урод…

Нет, конечно, ничего необратимого. Но вернуть себе нормальный вид я не смогу — даже по знакомству такая работа обойдется в скромное состояние.

Да еще — боль… Как только кончится действие наркотика — я полезу на стену, царапая ее своими распухшими почерневшими кривыми пальцами. А так — все терпимо. Ну, живой, и на том спасибо, все ведь могло кончиться куда хуже, не задержись отец…

Оба! Я даже застыл, чтобы не спугнуть мысль… Где-то совсем недавно мне попадался магистр магии Тела. Ну конечно же!.. Улыбаться разбитыми губами неудобно, однако я лыбился с облегчением — ну конечно же, я почти женат на этом магистре. Осталось лишь вежливо так попросить Миа вернуть мне прежний облик — неужели она согласится иметь в мужьях вот это…

— Витар, давай челюсть срастим нормально! Ты же накастуешь…

— Нет, Сэй. Все в порядке, у меня есть человек, который мною займется. Спасибо тебе!

Ответить он не успел: в подвале сгустилась тьма, по помещению дохнуло могильным холодом, а головы на столе захрипели. Мне вот всегда интересно было, как же они без легких обходятся? Говорят ведь вполне сносно… огоньки над свечами вытянулись в яростные языки багрового пламени, лизнули потолок и опали — сразу же стало намного темнее, свеча Дри потускнела, видимо, для проведения ритуала боец, выполняющий функцию некроманта, подключился к ней, чтобы не расходовать энергию оберегов. Оба бедолаги открыли глаза.

Отец отстранил бойца, подтащил к столу ногой многострадальную табуретку, устроился на ней поудобнее и посмотрел поочередно на обе головы.

— С добрым утром, орлы! Как там, за порогом? Хреново? — головы проигнорировали его вопрос. Мертвецы при допросе не могут лгать — однако на риторические вопросы могут не отвечать. Тоже ведь что-то чувствуют… Отец усмехнулся и приступил к допросу. Он очень быстро понял, что Глим — такая же жертва обстоятельств, как и я, потому переключился на второго бандюка. Глим, правда, в порыве искренности стал рассказывать о своих прегрешениях, хотелось выговориться перед окончательным уходом в ничто, облегчить душу… Увы, момент он выбрал неудачный — повинуясь знаку отца, некромант стал тушить и собирать в свою поясную сумку свечи; единственный глаз головы Глима закатился и она замолкла на полуслове. Осталась голова бандита.