На Грани - Литта Лински (2018)

С каждой минутой на душе становилось муторней и тревожней. Наверное, именно такое состояние называется дурными предчувствиями. Хомяку захотелось повернуть назад и вернуться в таверну. Вот только как объяснить свое возвращение трактирщику, который, кстати, намекал, что собирается закрываться, и засидевшимся посетителям? Колин, да и все остальные, в курсе, что деньги у Рудо кончились. Делать вид, что вернулся потому, что позабыл в таверне что-то, глупо, потому как нечего ему там забывать. Да и вообще, мужчина он или суеверная старуха, которая шарахается от собственной тени?! Не пойдет он обратно в «Безухого кролика», рискуя прослыть дураком или трусом, он пойдет домой и плевать ему, Рудо Гуттону, на всякие там шипения в ушах!

Хомяк прикрыл глаза и отчаянно замотал головой, став похожим на пса, отряхивающего со шкуры брызги воды. Закончив этот маневр, Гуттон рассчитывал избавиться от навязчивого звука. Не получилось! Более того, к звуку добавился зримый образ, непонятно как материализовавшийся, пока Рудо пребывал с закрытыми глазами, изгоняя наваждение. Лучше б он их не открывал!

Прямо перед ним, взявшись из ниоткуда, предстала жуткая тварь. Сверху еще куда ни шло — мужчина как мужчина, даже вроде ничего, торс такой рельефный. Разве что из одежды на нем только кулон какой-то странный с красным камнем, да глаза жуткие — круглые, мутно-желтые, без бровей и ресниц, и зрачок узкой вертикальной щелью делит глаз на две части. А вот нижняя часть этого, с позволения сказать, тела — та и вовсе заставила встать дыбом немногочисленные уцелевшие волосы на голове Рудо. Вместо ног у существа был… змеиный хвост песочного цвета с черным узором. Чудовище стояло на этом хвосте, напоминая Гуттону гравюру из старой книги — змею, изготовившуюся к нападению. Мышцы рептилии, покрытые множеством чешуек, ежесекундно сокращались, заставляя хвост то ходить волнами, то сворачиваться-разворачиваться кошмарными кольцами. Короче, при взгляде на эту тварь становилось совершенно очевидно, что с выпивкой надо завязывать.

В отличие от змеи на картинке, чудище не думало атаковать, по крайней мере, попыток к сближению не предпринимало. Хомяк тоскливо глянул на окна таверны, мерцавшие через улицу теплым и заманчивым оранжевым светом. Вывеска и фонарь над дверью покачивались, издавая мерный, столь милый для уха пьяницы скрип. Ну почему он не вернулся туда, где сейчас светло, людно, горит огонь в очаге, а Вирта разносит пиво и вино тем, кого еще не удалось спровадить?! Боялся выглядеть глупо? Сейчас он, должно быть, выглядит много умнее, смотря в желтые глазищи демонической твари, которая в лучшем случае является плодом его пьяного воображения, а в худшем… лучше не думать.

Рудо помахал руками перед лицом в безнадежной попытке отогнать жуткое видение. Змеехвостый, как и следовало ожидать, никак не отреагировал на эти неуклюжие пассы.

— Изыди! — жалобно попросил Гуттон.

Вялая попытка изгнания, похоже, лишь позабавила тварь. Видение растянуло тонкие бескровные губы в подобии улыбки и провело по ним языком… раздвоенным. Хомяк понял, что надо бежать, пусть шансов унести ноги от этого существа мало, но стоять на месте — безумие. И тут же осознал, что ничего из этой затеи не выйдет. Несчастный Гуттон не мог не только двинуться с места, но даже пошевелить пальцем, как не мог и закричать. Все, что оставалось Хомяку — это смотреть в круглые мутные глаза с вертикальными зрачками, подобно зверьку, которому он был обязан своим прозвищем, завороженному взглядом хищной змеи.

Страх — безумный, отчаянный, липкий — охватил все существо Рудо, подавляя все остальные эмоции. Ему казалось, что эта «игра в гляделки» длится бесконечно долго, дольше, чем прошло от момента его рождения до проклятого сегодняшнего дня. В конце концов Гуттон разлепил губы и выдавил из себя последний и единственный вопрос:

— Кто ты?

На это змеехвостый снова облизнулся и хрипло-шипящим голосом ответил то, что Рудо и так уже знал.