На Грани - Литта Лински (2018)

Чем дольше Нармин вертелась у зеркала, тем сильнее завладевали ее сознанием мысли, ранее почти не посещавшие эту прелестную головку: о своей красоте и, как следствие, о мужчинах, которые должны пасть ее жертвами. Думать о мужчинах в обители было глупо. Не то чтобы их там совсем не было, но они воспринимались не как мужчины, а как исполнители определенных функций — поставщики, истопники, строители. Были также просители, приезжавшие в Храм Маритэ, или те, кто привозил туда своих дочерей и сестер. Но это были лишь слуги и посетители, не более. А здесь, здесь ее окружали именно мужчины. За время сравнительно недолгого путешествия единственными представителями сильного пола были сопровождавший Нармин кучер да хозяева гостиниц и постоялых дворов, где девушка останавливалась. Поскольку жрице не подобает есть в одном помещении со всяким сбродом, она всегда заказывала еду в свою комнату, а следовательно, была лишена сомнительного счастья созерцать разномастных представителей мужского пола, обитающих в общих залах придорожных заведений.

Но зато за первый день пребывания в столице, и особенно в королевском дворце, Нармин наконец открыла для себя этих непостижимых и загадочных существ. Даже слуги, сопровождающие ее и распахивающие многочисленные двери Нианона, были величественны и почти прекрасны, не чета каким-нибудь мелким сельским дворянам, обивающим пороги обители. Что уж говорить о придворных кавалерах, несколько из которых попались ей на глаза во время путешествия по дворцу. Они мило и почтительно улыбались молодой жрице, кланялись и провожали восхищенными взглядами. Поначалу девушка была слишком поглощена великолепием города и королевской резиденции, но сейчас, рассматривая себя в огромном зеркале, не могла не прийти к мысли, что восхищение, мелькавшее в глазах мужчин, более чем заслужено.

Отойдя от зеркала, Нармин вновь подошла к окну. Но теперь открывавшийся перед ней вид стал лишь фоном для картин, которые рисовало разгоряченное воображение жрицы. Она видела себя окруженной восхищенными поклонниками, которые, конечно, будут отвергнуты, ибо служение Маритэ превыше всего. Но даже в мечтах девушка отвергала поклонников не без некоторого сожаления. Любовь не была под строгим запретом для посвятивших себя Богине женщин, но в то же время и не поощрялась. Браки не были запрещены, но неизбежно лишали сана жрицу, решившуюся создать семью. Стать же любовницей было, во-первых, позорно и недостойно, во-вторых, практически невозможно, находясь в стенах храма.

Именно поэтому восторгам будущих поклонников суждено остаться лишь восторгами, а ее удел — вздыхать над разбитыми сердцами. Нармин, положив подбородок на переплетенные пальцы, тут же вздохнула, заранее сожалея о несчастных жертвах своей привлекательности. Апогеем ее смелых мечтаний стало поклонение самого короля, который ради прекрасных глаз недоступной жрицы станет искренним и ревностным почитателем Маритэ, возродит ее культ по всему Элару и Дайрии и построит новый храм в столице, где сделает ее, Нармин, владычицей, дабы иметь счастье хотя бы созерцать вблизи от себя предмет своего обожания.

Неизвестно, куда бы завели девушку подобные думы, но они были прерваны стуком в дверь, за которой стоял величественный слуга в ливрее, предлагающий представительнице Храма Маритэ проследовать за ним на королевский прием.

Глава 10

— Как уж будет угодно вашим милостям, а покойный, хоть и был мне законный супруг, слова доброго не стоил! — маленькая, вертлявая женщина, черноволосая и черноглазая, тараторила без умолку, хотя допрос, по сути, еще не начался. Жаволь Гуттон — жена, точнее вдова, Рудо Гуттона, найденного этим утром мертвым неподалеку от трактира «Безухий кролик» — оказалась особой смазливой и непомерно болтливой. Не похоже было, что ее терзает печаль по поводу ухода супруга в мир иной.