Спаси моего сына - Полина Рей (2021)

– О том, что если вдруг начнёшь предпринимать какие-то шаги за моей спиной, придётся обратиться к ментам и рассказать, как ты моего сына похитил, на которого по дурости я в свидетельстве тебя отцом указала, и мне угрожал.

Даня сделал рваный вдох. Пока он вообще не понимал, что делать дальше. Да и главным сейчас было спокойствие Марка.

– Ты сама понимаешь, что несёшь? Это же твой ребёнок… о нём надо думать в первую очередь.

Света хмыкнула – зло, коротко. Отвернулась, но Даня заметил, какая ненависть в её глазах мелькнула.

– Что-то ты запоздало хорошим отцом стал, Верниковский. Раньше надо было чесаться.

Пришлось снова сцепить зубы, чтобы не наговорить того, о чём впоследствии он пожалеет. По сути, всё было ясно. И угрожать судами, адвокатами и прочим «весельем» было Верниковскому не на руку.

– Марк остаётся со мной. Остальное в твоей жизни остаётся, как есть сейчас, – процедил он и, развернувшись, пошёл к выходу.

Последнее, что услышал, и от чего едва не сорвался, были слова Светы:

– И помни, кто мать Марка, и где он должен быть в данный момент! Если вдруг что…

– Пап! Смотри, что мы с дедом в гараже сделали!

С того дня, когда сын оказался рядом, с Марком произошли такие перемены, что Верниковский только и делал, что мысленно костерил себя – почему не признался во всём раньше? Почему не забрал Марка, пусть даже и на условиях Светы? Хотя, он знал ответ на этот вопрос. Это было равносильно тому, чтобы потерять настолько же ценное – любимого человека.

Он всё думал, что сможет как-то компенсировать Марку своё редкое присутствие, но сыну были нужны ни игрушки, или, скажем, походы в кафе. Ему нужно было ощущение земли под ногами, а не бесконечная карусель, в которой он был самым уязвимым звеном.

– Что сделали? – улыбнулся, увидев, как Марк прячет за спиной скворечник, который виден со всех сторон.

– Вот! Домик для птичек! Скоро осень, дед сказал, что им нужно будет где-то жить.

Сын нахмурился, как будто в воспоминаниях мелькнуло что-то нехорошее, но выражение лица Марка тут же смягчилось.

– Я пойду бабушке покажу. Она сегодня повидленные пироги печь будет.

Он умчался, а Верниковский тяжело опустился на стоящей в прихожей стул.

– Ну? – потребовал ответа отец, выходя из ванной и вытирая руки о полотенце.

– Сказала, что ничего официально оформлять не согласна.

– Понятное дело, тогда алименты и квартира уплывут.

– Это ещё не всё.

Даня сделал глубокий вдох. Когда ехал домой, о многом успел передумать. И раз за разом приходилось напоминать себе, что сейчас для него главным станет вопрос того, чтобы узаконить проживание с ним Марка. Потому что мысли были о Соне. О том, что может сделать, чтобы только она не исчезла из его жизни. О том, каким дебилом был, когда со злости поимел незнакомую девку.

– Продолжай, – подогнал его отец.

– Алименты я платил не по суду. Расписок не брал. Света намекнула, что может стребовать их сейчас.

– Скотина!

Верниковский невесело хмыкнул. Он и перед отцом был виноват, когда просил его дать в долг, чтобы покрыть убытки за сгоревший дом.

– Но и это ещё не всё. Она пригрозила, что выставит меня похитителем, если я начну предпринимать какие-то шаги. Подам в суд, например.

– Так она сама тебе Марка привела!

Возмущению в голосе отца не было предела, и Даня бы разделил его, если бы не одно «но».

– Не мне, а Соне. Наверное, понимает, что втягивать жену я в эти разборки не буду. Ну, или она сама меня пошлёт куда подальше, случись что.

Отец перекинул полотенце через плечо, опёрся плечом на стену.

– Соня согласится свидетельствовать, если понадобится. Она – девочка с сердцем.

– Нет. У нас и так полное дерьмо в отношениях сейчас. Да и нет их, отношений этих.

Верниковский поднялся на ноги, взглянул на отца.