Спаси моего сына - Полина Рей (2021)

Дура ты, Соня, раз сказала эти слова. Может рассчитывала на «дашь-на-дашь»? Саша всю подноготную о тебе знает, а ты о нём вроде как нет.

Не успеваю извиниться за произнесённые слова, когда Дарьялов говорит ровно и спокойно:

– Хорошо, что знаешь. Если бы не знала – сам бы рассказал.

Он снова отпивает глоток капучино, и я осознаю одну простую вещь – рядом со мной тот человек, который внушает мне спокойствие. Что бы ни случилось.

Между нами ведь нет вообще ничего такого, за что можно зацепиться и посчитать, что мы что-то должны друг другу. Но я чувствую себя… спокойной.

И наверное, в данный момент это именно то, чего мне так не хватает.

– Вика пригласила нас на её день рождения, – объявляет моя мать, заявившаяся ко мне безо всякого предупреждения.

Вручает какой-то пакет, который я прижимаю к себе скорее инстинктивно, чем желая это сделать.

– Ты имеешь ввиду мою бывшую свекровь? – уточняю, когда мама раздевается в прихожей.

С её стороны это практически нападение, схожее с двадцать вторым июня сорок первого года. Безо всякого объявления войны.

– Соф, хватит. Не нужно делать акценты на том, что ты считаешь Даню и Вику – бывшими.

Она забирает у меня пакет и проходит на кухню. Начинает выгружать на стол всякую всячину. Здесь какие-то упаковки кофе и чая. Вроде как подарочные. Мама собралась презентовать это Виктории Павловне на день рождения?

– Именно таковыми я их и считаю, – складываю руки на груди. – Но не совсем понимаю, с какой целью ты сейчас заявилась ко мне.

Я и вправду совсем не могу понять, что происходит. Виктория Павловна позвонила маме и они сообща придумали всё это? Бред. Я в это не верю. Тогда инициатива принадлежит моей родительнице?

– Как же – с какой? – совершенно искренне удивляется мама. – Смотри, что я принесла. Давай сделаем подарок, а завтра поздравим Вику.

Я напрочь не понимаю, почему вдруг моя бывшая свекровь стала для мамы «Викой». Нет, она называла её так и раньше, но никогда, чёрт бы всё побрал, я не слышала таких интонаций в её голосе.

– Мы не поздравим Вику в том виде, который ты себе выдумала, – отрезаю я, покосившись на склад кофе и чая на моём столе.

– В каком смысле? – удивляется мама.

– В таком. Я не собираюсь отправляться на день рождения Виктории Павловны.

– Почему?

Я мысленно закатываю глаза. Как же ей объяснить, что есть не только какие-то выдуманные кем-то догмы, что баба-дура обязана простить мужика, чтобы не остаться одной? Как донести, что есть ещё и самоуважение, любовь к себе, отсутствие страха прослыть идиоткой, которая выгнала мужика, что вытер о тебя ноги?

Сможет ли она понять, что бывают такие вещи, которые проглатывать нельзя, если себя уважаешь?

– Потому что если я с ней и встречусь, это будет просто ужин вдвоём. Мы посидим за столиком ресторана. Побеседуем о том, что нравится нам обеим. Но как только она начнёт говорить мне, что я должна держаться за семью и простить её идиота-сына, я просто встану и уйду.

У меня внутри всё вскипает. Будь прокляты те бабы, которые считают, что я обязана какому-то мужику просто за то, что он со мной рядом был! Да, мне до сих пор больно от того, что Даня такое сотворил. Но сгорать в агонии боли не равно прощению.

– Ну и дура ты, Соня, – хмыкает мать, после чего просто уходит, оставив свои «дары». И слава богу. Пусть исчезнет и больше не появляется там, где её совсем не ждут.

«Чем занята?»

Ни приветствия, ничего подобного, но мне это даже нравится.

Дарьялов спрашивает о моём быте, а у меня внутри всё переключается на него.

«С Руфой играем. Она уже выходит сама из-под кровати. А ты чем занят?»

Спрашиваю об этом, а у самой внутри мысли о нашем последнем разговоре. Как Саша сказал, что именно есть между нами с его стороны. И как я на это отреагировала.