Спаси моего сына - Полина Рей (2021)

Допрос проводит какой-то парень. Судя по виду, ему лет на десять меньше, чем мне. Отвечаю на все заданные вопросы, а сама фокусируюсь на каких-то ничего не значащих вещах. Например, на погонах этого самого допрашивающего. На то, как он хмурит брови. На чём угодно. Лишь бы только не обращать внимание на происходящее кругом.

Здесь скорые, здесь отовсюду сверкают мигалки. Неужели, чёрт бы всё побрал, их попросту нельзя отключить, когда не нужно ехать, сломя голову, на помощь людям?

Меня трясёт от всего, что творится. Но я вынуждена сделать вид, что ничего такого не произошло.

Заверив следователя, что буду готова приехать по любому требованию, отхожу в сторону.

Чувствую себя всего лишь винтиком в происходящих событиях. Для тех, кто сейчас здесь выполняет свою работу – я лишь какая-то безликая часть. И наверное, именно так будет правильным относиться к самой себе в сложившихся обстоятельствах.

Только я не могу. Не получается дистанцироваться. Не выходит приказать себе не реагировать на всё настолько остро и последовать этому приказу.

Я окончательно выпотрошена. Когда совсем недавно думала, что меня будто бы вскрыли и выставили все мои органы напоказ, я жестоко ошибалась. Это надругательство произошло в данный момент.

– Сонь! – окликает меня Верниковский.

Они с Марком подходят ко мне. Сын Дани впивается в ладонь отца с такой силой, что даже в относительном полумраке я вижу, как побелели крошечные костяшки его пальчиков.

Интересно, знает ли он уже о том, что его мать мертва? Хотя, если уж так разобраться, какое мне сейчас до этого дело?

– Спасибо тебе…

Верниковский шагает ко мне, я же – инстинктивно отстраняюсь. Это как сделать шаг назад в тот момент, когда тебя это может спасти. Вот только беда – спасти меня уже ничто не способно. Я во всём этом добре по самое не балуйся.

– Не за что, – пожимаю плечами, сама удивляясь тому, как отстранённо и холодно звучит мой голос. – Если все дела решил свои, так вези ребёнка домой. Ему здесь не место.

Верниковский не успевает ответить, когда ко мне вдруг шагает Марк. Быстро и неловко обхватывает руками, насколько дотянулся, и шепчет:

– Спасибо, тётя Соня.

А мне в этот момент рыдать хочется. Только я держусь. Держусь прежде всего ради самой себя.

Взъерошиваю волосы Марка рукой, осторожно, но настойчиво отстраняю его.

– Не за что, Марк. Надеюсь, теперь у тебя всё будет хорошо.

Развернувшись, бреду, сама не зная, куда. На душе то, что меня выворачивает наизнанку. Но это нормально. Да, это совершенно нормально, ведь я побывала в том, к чему совсем не была готова. Только сказать себе это и остаться спокойной совсем не получается.

– Соф!

Меня окликает голос Дарьялова. Оборачиваюсь на оклик, но продолжаю шагать в неизвестном даже мне направлении.

– М? – вскидываю брови, засовываю руки в карманы толстовки. – Скажешь, что до дома подвезёшь? Так не стоит, сама доберусь.

Во мне – слишком много обиды по отношению к Саше. Прежде всего за то, что он попросту сделал какие-то свои выводы. Не обсудил ничего со мной. Не обговорил. Но при этом дал возможность поверить в то, что в моей жизни, которая с некоторых пор кажется мне рухнувшей, есть то, за что смогу ухватиться и держаться, как за самый светлый из возможных маяков.

– Довезу.

Дарьялов подхватывает меня под руку, ведёт куда-то. Высвобождаться и протестовать не хочется. Я слишком устала. Мне слишком нужно просто довериться. Даже если за этим ничего не стоит.

Мы садимся в машину Саши. Обхватываю себя руками – мне жутко холодно. Дарьялов словно бы читает меня – сразу врубает климат-контроль на максимум.

Едва выбираемся на трассу и за нашими плечами остаётся тот сгоревший дом, меня начинает колотить крупной дрожью.

– Я тебя как услышал… всё. Со мной такого никогда не было.