Друг моего мужа - Айрин Лакс (2020)

— Не больше, чем ты меня, — зевнув, ответила я.

Стас переложил руку мне на плечо. Вопреки ожиданиям, сбрасывать его руку совсем не хотелось. Было так спокойно и знакомо, что внутри разлилось приятное тепло.

— Напугала, Ириска. Очень сильно напугала. Я бы не простил себя, если бы с тобой что-то случилось.

Стас не убирал руку с плеча, поглаживая пальцами

— Завтра отвезём тебя в больницу.

— Я хорошо себя чувствую, — ответила я.

— Надо осмотреть.

— Это лишнее.

— Нет. Не лишнее. Не перечь. Надо, Ир.

— Ты не можешь распоряжаться моей жизнью.

Стас наклонился и осторожно поцеловал меня в висок.

— Разве я ею распоряжаюсь? Ты бы позволила?

— Ведёшь себя так, словно имеешь какое-то право.

Стас рассмеялся приятным смехом.

— Отдыхай, болтушка. И больше так не пугай. Хорошо?

Большим пальцем Стас нежно поглаживал мою щеку. Я не стала просить его перестать это делать. От его поглаживаний шло тепло приятной заботы и нежности.

Я расслабилась, спокойно дыша. Стас словно обернул меня в кокон защищенности и мужской уверенности в своих силах.

«Он тебе не враг», — вспомнила я слова мужа.

Нет, не враг. Но и другом Стаса я тоже назвать не могу.

Друзья себя так не ведут.



17. Он-1

Прошлое

Наш роман с Ириской развивался стремительно, как торнадо.

Утром, уходя от неё, я убеждал себя, что нужно немного повременить и отсрочить сближение. Но этим же вечером изнывал от изматывающей скуки и явился непрошеным гостем на семейное торжество.

С новым тортом, как и обещал.

Родители были удивлены. Ириска счастливо сияла глазами. За этот бесценно-дорогой блеск в её глазах мне хотелось сделать что-то невероятно прекрасное.

За столом родители беседовали более чем приветливо и вежливо со мной. Но потом отец пригласил меня «покурить» и стало ясно, что серьёзного разговора не избежать.

Отец Ирины сказал, что считает меня слишком взрослым для юной дочурки, дал понять, что они, родители, рядом с ней видеть меня не желают.

— Девочке нужно учиться, а не любовью страдать! — назидательно заявил отец. — Так она учёбу забросит и карьеру. Вся жизнь пойдёт под откос.

— Я не собираюсь забивать ей голову хернёй.

— Уже забил. Моя дочка сама на себя не похожа. Она тебе в рот заглядывает, задержав дыхание, — проворчал отец. — Уж не знаю, какой лапши ты ей навешал, но это стоит прекратить.

— Я серьёзно к ней отношусь.

— Да? Что-то раньше я о тебе не слышал, — покачал головой отец. — Едва познакомились — и уже серьёзно? Чем занимаешься, серьёзный молодой человек?

Я рассказал всё, как есть. Лицо отца помрачнело ещё больше.

— Нет. Рядом с моей дочерью не будет находиться такой, как ты.

— Такой, как я? Какой же? — поинтересовался я.

— Военный с напрочь «отбитой кукушкой», — отрезал отец.

— Я собираюсь оставить службу.

— Тем более. Потом ещё хуже крыть начнёт, я насмотрелся на афганцев.

Отец Иры не дал мне и слова сказать. Подробностей операций я, конечно, не имел права разглашать, но разницу объяснить бы на пальцах смог.

— Нет, — отец Иры покосился на часы. — Уже поздно. У тебя своих дел хватает.

— Я хотел бы попрощаться с Ирой.

— Я попрощаюсь за тебя. Свободен, — отослал меня отец.

Не вырубать же его с одного удара, подтверждая предположения об «отбитой кукушке». Пришлось позвонить Ире и поговорить с ней по телефону.

Она поняла всё сразу. Моя Ириска могла быть наивной и чересчур доверчивой, иногда забывчивой, но всё, что касалось нас двоих, она знала и чувствовала даже лучше меня, зная наперёд, что мы всё равно будем вместе.

Мы встречались тайком. С ней я чувствовал себя постоянно пьяным и до ужаса беззаботным. Словно плёнка жизни отматывалась назад, и стиралось всё негативное, что было. Оставалось только ощущение безбрежного счастья.