Друг моего мужа - Айрин Лакс (2020)

Но мне этого мало — хочется загрести полными пригоршнями её любви ещё и ещё.

Я едва держусь. Моё самообладание скоро падёт, как вавилонская башня, если Ириска ещё хотя бы раз поцелует меня. Сминаю её сладкие губы своими. От сильного возбуждения хочется орать и рвать на ней одежду в клочья.

Но я чувствую ответную лихорадку Иры через несколько слоёв одежды так же, как свою. Она снова взламывает меня поцелуями, разворачивает грудную клетку, запуская пальчки и сжимая сердце. Заставляет его биться в одном ритме с её частыми вздохами. Ловлю её лицо в свои ладони.

— Остановись. Иначе я сейчас в штаны кончу.

Безобразно пошло и неприкрыто откровенно.

— Не хочу останавливаться, — трётся носом об щеку, целуя кожу у уха. — Тебя хочу.

Её ответное признание взрывается внутри охуительно ярким салютом из радости с привкусом надежды, которая вот-вот оправдается.

— У меня на хате пустота. Я убраться не успел, — признаюсь. — И сумка с вещами валяется на пороге. И…

— И там есть кровать, — улыбается она. — Или нет?

У меня есть кровать. А в голове — сотни способов того, как затрахать свою Ириску поцелуями, нежной лаской или одними словами, а потом приступить к главному и заставить кончать беспрерывно.

По пути домой я успел словить парочку или тройку штрафов. Но сегодня у нас противозаконная прогулка, полностью оправдывающая своё название.

Уже на пороге Ириска виснет на мне, льнёт, как лоза, быстро обвивая рукам и ногами. Сумасшедше целуется и сосёт мой язык.

Я не смотрю, куда иду, спотыкаюсь и едва не роняю свою драгоценную находку.

Ира смеётся, останавливая мой поцелуй ладошкой.

— Хочу сходить в душ. У тебя же есть душ?

Она осматривает почти пустые стены квартиры. Я здесь только сплю, как пыльный мешок, и почти не живу. Сейчас мне становится стыдно за то, что привёл любимую девушку сюда.

— Я хреновый романтик. Надо было снять роскошный номер, да?

— Нет, — морщит носик Ира. — Я не хочу показушных жестов. Ты мне нравишься настоящим.

Она сбрасывает всю одежду, не заморачиваясь тем, что её нужно складывать. Я следую её примеру и отношу красотку в ванную, извиняясь за ядрёно-цитрусовый аромат геля для душа.

Она быстро умывается, разнося ладошками пену по телу, я не выдерживаю и присоединяюсь к ней. Моё желание упорно стоит в её направлении и не нужно долго думать, чего мне хочется больше всего.

Накрыть собой и трахнуть.

Мы гладим друг друга руками. Её соски острые и тугие, как камни, просятся в мой рот. Она охает и протяжно стонет, когда я, едва смыв с неё мыльную пену, начинаю целовать ещё мокрую кожу.

— Здесь скользко и немного прохладно…

Кожа Ириски покрылась мурашками от холода.

— Скоро станет жарко, — обещаю я, наспех вытирая нас обоих одним полотенцем.

Сегодня у нас всё — одно на двоих. Преступление и безумие, жажда стать ближе.

Я опускаю её на кровать, зависая над ней.

— Ты как гроза, — смеётся она. — У тебя глаза цвета грозы и дождя.

— Ты любишь дождь?

— Не знаю. Но теперь, кажется, люблю. Как тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

19. Он-1

прошлое

Она сказала «Люблю?»

Глупо переспрашиваю. Заставляю повторить. Ещё раз. Ещё раз.

Люблю.

Такое возможно?

Я стону в её рот и толкаюсь бёдрами вниз, задевая членом скользкую, горячую влагу, размазанную между бёдер.

Сказать в ответ «люблю» кажется слишком мало.

Разве так, как у нас, — любят? Так, как у нас, — живут и вдыхают это чувство вместо воздуха, прикладывают, как подорожник, на душевные раны.

Но на простом языке о сложном говорят именно так, как я стону:

— Люблю, — на повторе, глубоко трахая её рот языком.