Тебе, с любовью… - Бриджид Кеммерер (2018)

– Смотри. Об аварии твоей мамы сообщили по телефону в девятнадцать часов сорок шесть минут. Согласно полицейскому отчету, составленному на Деклана Мерфи, он сел за руль только в двадцать часов одну минуту. И в здание он врезался в двадцать шестнадцать.

Это не он.

Я чувствую облегчение. Опустошение. Меня сейчас вырвет. Я прижимаю ладони к животу.

– Мне очень жаль, – тихо говорит Брэндон.

Теперь я понимаю, почему он сказал, что не знает, хорошая это новость или плохая. Виновник аварии не Деклан. Но преступление осталось нераскрытым.

– Просто… выключи ноутбук. Ладно? Выключи.

Брэндон выполняет мою просьбу, в то время как я мысленно уговариваю себя не паниковать. Я ничего не потеряла. Просто осталась на том же месте, где была. И даже если бы виновником оказался Деклан, маму бы это не вернуло.

– Это фотопринадлежности твоей мамы? – кивает Брэндон на стоящую в углу брезентовую сумку с фотоаппаратами. На мой жутковатый маленький алтарь.

Я прочищаю горло, прежде чем ответить:

– Да. Ее редактор все пытается выкупить эти вещи у папы, но… – Я оставляю мысль недосказанной.

Брэндон не улавливает того, что эта тема для меня болезненна.

– Копы просмотрели все карты памяти?

– Что? Нет. А что? – Его неожиданный вопрос стряхивает напавшую на меня печаль.

– Да так, – пожимает плечами Брэндон. – Я как-то читал об одном убийстве, которое раскрыли, обнаружив фотографии на мобильном жертвы. Женщина сделала их в тот момент, когда на нее напали с ножом. Так преступника и нашли. А если твоя мама успела сфотографировать машину, которая врезалась в них?

Роуэн ребром ладони режет воздух у своей шеи, словно говоря ему: «Перестань болтать об убийствах, когда моя подруга страдает!» Но мой мозг уже вовсю заработал в этом направлении.

– Думаешь, это возможно? – спрашиваю я.

Брэндон бросает взгляд на фотоаппараты.

– Кто знает?

– Нет, – заявляет Роуэн.

Мы оба глядим на нее, а она в ответ таращится на нас.

– Вы хоть понимаете, как дико это звучит? Кто-то еще жив для того, чтобы заснять уносящуюся машину, но уже… уже… – Подруга смотрит на меня, и ее голос стихает.

– Уже мертв к тому времени, как приезжает скорая помощь, – заканчиваю я за нее.

– Возможно, преступник и не унесся с места аварии, – замечает Брэндон. – В рапорте сказано, что его машина тоже должна была сильно пострадать. Он мог остановиться и выйти, чтобы осмотреть повреждения. Или хотя бы прийти в себя, перед тем как продолжить вести машину. Это был не просто удар сбоку.

Брэндон умолкает, его лицо болезненно кривится.

– Говори, – глухо прошу я.

Я сотни раз представляла, как мама умирала, так что вряд ли он меня удивит.

– Она умерла не от столкновения, – тихо рассказывает Брэндон. – А от внутреннего кровоизлияния. Причиной которого, скорее всего, послужил ремень безопасности. В рапорте ничего не сказано о повреждении мозга. – Он сглатывает. – Поэтому… возможно, у нее было время. И возможно, она понимала, что к чему.

«Возможно, у нее было время. И возможно, она понимала, что к чему».

Моя мама, женщина, бросавшаяся из одной зоны военных действий в другую, чтобы показать ужасы, которые творятся в мире, американцам, листающим журналы за обеденным столом.

Неужели ключ к раскрытию преступления все эти месяцы пролежал в углу моей комнаты?

Блин!

Мамочка, прости!

Я пересекаю комнату, хватаю из сумки фотоаппараты и чуть не роняю их, в спешке желая добраться до карт памяти.

– Полегче, – останавливает меня Брэндон, забирая камеры из моих трясущихся рук. – Дай я это сделаю.

Он с ловкостью опытного фотографа достает карты памяти, и мы возвращаемся к папиному ноутбуку.