В тот вечер мы обе легли спать голодные, потому что я была слишком сломлена горем и у меня не было сил идти на ужин, сидеть за столом вместе с Рейнхардом. Но Кози не жаловалась и не протестовала, когда я сказала, что ей придется спать в ее убежище, а не вместе со мной на кровати, как она привыкла во время отсутствия немца. Она просто поцеловала меня, взяла месье Дюбуа и спустилась в темное пространство под полом. Батарейки в фонарике давно сели, а вместе с ними и мы утратили все крохи надежды. Люк и Эстер не спасли нас, папы не было в живых, а в моем животе шевелился чужой ребенок, готовясь появиться на свет, гораздо более жестокий, чем тот, который я знала прежде и где не выживет даже цветок лотоса.

Глава 21

КАРОЛИНА

Я посмотрела на часы и с ужасом обнаружила, что уже десять утра. Меня так поглотили мои вернувшиеся воспоминания, что я совершенно утратила представление о времени. А ведь я обещала Инес прийти в студию и помочь с подготовкой к арт-шоу. Я торопливо вскочила и снова рухнула на софу с усталым вздохом. Доктор Леруа говорила, что это может произойти – что на меня нахлынет лавина воспоминаний. Мне казалось, будто я пробудилась от сна, это было такое странное, неуловимое ощущение, что ты не находишься ни здесь, ни там, нигде, но в глубине души твердо уверена, что больше ничто и никогда не будет прежним.

Мои веки снова отяжелели, и, когда я уронила голову на голубую бархатную подушечку, до моего слуха донесся шорох пальм, и я погрузилась в новое воспоминание, нахлынувшее на меня…

Я в Сан-Диего, всюду в доме ящики и коробки. В окне гостиной я вижу отъезжающий грузовик. Реновация заняла больше времени, чем я рассчитывала, целых девять месяцев, но зато теперь у нас была новенькая кухня, деревянные полы и шикарная ванная. Квартира, которую мы снимали, была нормальная, но как хорошо наконец вернуться домой.

Вдалеке показался мужчина, тот же самый, что и прежде. Я вижу только его спину, и меня захлестывают эмоции, которые я поначалу не могу понять. Но через секунду чувствую пронзительный и жгучий гнев.

Мы поругались. Он обещал провести выходные дома, помочь мне распаковать вещи и обустраиваться в доме, но вместо этого он собрался в Лос-Анджелес на какое-то ресторанное мероприятие, и я была в ярости. Я глажу ладонью мой увеличившийся живот – в понедельник будут уже двадцать две недели, – выхожу в патио и хмуро сажусь в шезлонг.

Через несколько минут на мое плечо ложится теплая рука.

– Эй, – говорит мужчина, – может, поговорим?

Я не хочу с ним говорить. Я только хочу, чтобы он был здесь. Чтобы помог мне распаковать все эти двадцать шесть тысяч ящиков и коробок. Я вздыхаю и не поворачиваю головы.

– Помнишь наш медовый месяц? – спрашивает он, присев возле меня на корточках. – И те обалденные такос, которые мы ели в маленьком придорожном кафе?

Я киваю и по-прежнему гляжу перед собой, скрестив на груди руки.

– Я до сих пор считаю, что та ананасная сальса была бесподобна, я в жизни такую не ел.

– Я тоже, – тихо бормочу я; эти воспоминания почему-то обезоружили меня.

– Ты прости, что мне пришлось уехать в выходные, – продолжает он. – Если бы не важная встреча с инвесторами из Нью-Йорка, я бы плюнул на все и остался здесь с тобой. Ведь это всего на две ночи. Оставь все коробки до моего возвращения. – Он заправляет мне за ухо прядь волос. – Эй, хочешь я приготовлю сегодня такос?

– Окей, – соглашаюсь я и растягиваю губы в улыбке. Он целует меня в щеку и идет на кухню.

Как трудно злиться на него, на моего мужа. Я закрываю глаза и вспоминаю наш медовый месяц. Сразу переношусь в Мексику, в Тулум.