Все цветы Парижа - Сара Джио (2019)

– Я ничего не понимаю, – озадаченно сказала дочка, держа в руке письмо. – О чем пишет Люк?

– Ни о чем, моя хорошая, – ответила я. – Вообще ни о чем. Это шутка. Глупая шутка.

Мои слова не успокоили Кози. Она была мудрее, чем все наши знакомые дети. Она еще раз молча перечитала письмо и удовлетворенно кивнула.

– Это шарада, – с улыбкой сообщила она наконец. – Люк очень умный, мама, неужели ты не видишь? Он оставил тебе секретный код.

– Все окей, милая, – ответила я, не принимая ее трогательную попытку меня утешить. – Это взрослые дела, тебе не надо беспокоиться.

Она широко раскрыла глаза, и я подумала, что быть ребенком и смотреть на мир через такие простые линзы – это дар. Я не хотела, чтобы Кози утратила его из-за войны или из-за меня.

– Нет, мама, – продолжала она. – Я все поняла! Маленькая дверь в «Бистро Жанти»! Знаешь, тот потайной шкафчик с нарисованными на дверце воздушным шаром и цирком зверей, где Люк всегда оставлял угощение для меня и месье Дюбуа?

– Ничего не понимаю. – Я удивленно подняла брови.

– Мама, – настаивала Кози, снова показав пальцем на письмо Люка. – La vie est un sommeil, l’amour en est le rêve. – У нее сверкнули глаза. – Эти самые слова написаны на той дверце.

Я снова взяла письмо в руки и посмотрела на него другими глазами.

– Конечно! Какая же я недогадливая! Это…

– Секретное послание! – договорила вместо меня Кози. – А это, – продолжала она, показав на первые буквы каждого предложения, – это код-акростих.

– Что?

– Люк научил меня, – улыбнулась она. – Только секретные агенты вроде нас это понимают. Мама, давай я научу тебя. – Она шлепнулась рядом со мной на кровать и показала, как из первых букв каждого предложения составляется слово. – Видишь? – сказала она наконец, но ее личико внезапно побледнело. – О-П-А-С-Н-О.

Мне хотелось сказать ей, что все будет нормально. Что это просто игра и что ей пора бежать на улицу к подружкам и поиграть в классики, а я спокойно возьму на себя груз всего этого и сберегу ее детский мир таким, каким она его знает – безопасным, красивым и радостным. И если вчера или в предыдущие дни я могла бы решить эту превосходную шараду, то теперь уже не могу. Зло просочилось в наш мир. Я видела это в глазах Кози, когда она прижалась ко мне и обхватила меня за талию своими маленькими ручками.

– Все будет окей, мама, все равно, – прошептала она. – Правда?

– Да, солнышко, – ответила я, прогоняя слезы.

Теперь мы с ней были вместе.

Я пекла на ужин блинчики, но Кози почти не притронулась к ним, как и папа. Когда я убрала посуду, мы втроем посидели у огня. Солнце село, темнота накрыла город, но мы не зажигали ламп и вместо этого довольствовались теплым сиянием очага. Так нам казалось безопаснее, и мы прятались в коконе темноты.

Потом мы с Кози легли в постель, и дочка быстро заснула рядом со мной, а я долго лежала без сна и думала о письме Люка. Может, его тренинг был прикрытием для чего-то еще? Чего-нибудь мрачного? И этот ребус, намекавший на опасность и на маленькую комнатку в «Бистро Жанти»… Может, Люк оставил там что-нибудь для нас? Сообщение? Инструкции? Я пойду туда как можно скорее и посмотрю.

Я лежала рядом с Кози и страдала, слишком уставшая, чтобы встать и закрыть шторы в нашей спальне. В результате холодный лунный свет лился в окно и падал на щеку дочки и на левое ухо месье Дюбуа. Я напомнила себе, что эта луна, эта самая луна светила нам всегда, задолго до появления Гитлера и его ужасной армии, и повидала много зла и много добра. Может, в эту самую минуту на нее глядит Люк в своем далеком краю. Такая мысль утешила меня, и я наконец уплыла в сон.