Все цветы Парижа - Сара Джио (2019)

После его отъезда прошли несколько недель, но они показались мне долгими годами. Безопасно ли ему там? Скоро он вернется или задержится надолго? Я серьезно отнеслась к его совету и старалась как можно реже выходить из дома, кроме одного утра, когда у папы оказалось слишком много заказов. Но даже тогда я надела плащ с капюшоном и шла не прямой дорогой, а кружным путем по переулкам, чувствуя себя невидимкой.

Целыми днями я оставалась наедине со своими мыслями и часто сомневалась, правильно ли я поступаю. Возможно, я чрезмерно осторожная. Возможно, Кози ошиблась, и письмо Люка никакое не предостережение, просто оно было написано наспех, между дел, занятым человеком. К моему разочарованию, я больше не получила от него ни одного письма, но если бы ему потребовалось сообщить важную информацию, Густав наверняка бы принес к этому времени еще одно письмо.

Я повесила фартук на крючок и загляделась на птичку, которую увидела в окне кухни. Она махала крылышками и села на карниз дома, что на другой стороне улицы, но тут же снова взлетела и устремилась куда-то еще. Хотелось бы и мне быть такой птичкой, свободной как ветер.

Что, если я понравлюсь какому-то немецкому офицеру? Я буду не первой француженкой, у которой появился поклонник-немец. Потом ему встретится какая-нибудь другая девушка, и он бросит меня. Хоть я и обещала Люку, что постараюсь не попадаться немцам на глаза, так это не навсегда. Всем известно, что немецкие офицеры непостоянные, как весенний ветер. Насколько я могу судить, тот высокий офицер давно уже забыл про меня.

Зазвонил телефон, и я побежала в гостиную. Телефон стоял там на мраморном столике рядом с папиным креслом-качалкой.

– Бонжур, – сказала я в трубку и увидела в зеркале с бронзовой рамой свое бледное лицо и темные круги под глазами.

– Селина, это Сюзетта, – взволнованно и торопливо сказала моя подруга.

Мы дружили с ней с детских лет. Когда я переехала в Париж, она единственная в моей новой школе улыбнулась мне.

– Запомни две вещи насчет парижской жизни, – сказала она мне тогда. – Все девчонки подлые, так что не обращай на них внимания. А если ты понравишься какому-нибудь мальчику, всегда делай вид, что тебе на него плевать, даже если он тебе тоже нравится. – С тех пор мы с ней дружим.

Мы с Сюзеттой никогда не разлучались, мы вместе бегали каждый день по ступенькам в школу на холмистый Монмартр. У Сюзетты, с ее красивым лицом и рыжевато-каштановыми волосами, всегда были толпы обожателей. А мне больше всего нравились ее уверенность в себе и независимость. Только Сюзетта могла убедить мальчишек бросить камешек в окно дома, где жила наша директриса, или простоять целый час под дождем возле отеля «Ритц», прослышав, что там поселился Кэрри Грант (на самом деле она ошиблась), или положить украдкой тухлое яйцо в парту самой подлой девчонки во всей школе. Большинство ее проказ были довольно безобидными, в остальных ситуациях я оказывалась для Сюзетты голосом разума, так необходимым ей в такие моменты. В шестнадцать лет я отговорила ее, когда она собиралась пойти в ресторан с мужчиной, годившимся ей в отцы (хотя он был красавцем). Годом позже она устроилась в богатую семью, чтобы смотреть по выходным за детьми, и как-то вечером тайком убежала в соседнее кафе на свидание с мальчиком. Вернувшись, она обнаружила, что дом заперт, и в панике позвонила мне (к счастью, ее звонок не разбудил папу). Я бешено крутила педали целую милю и встретилась с ней возле того дома. Сюзетта встала мне на плечи и залезла в дом через окно второго этажа. А я взяла с нее обещание больше не повторять таких фокусов.

Мы делились с ней первыми любовными неудачами. Она была влюблена в Жан-Жоржа, который был старше ее на три года, а я в тихого парня по имени Жак. Когда мне исполнилось шестнадцать, его семья переехала в Прованс; я написала ему два письма, и оба остались без ответа. Мы проливали слезы из-за нашей безответной любви и, как ни забавно, испытывали от этого облегчение.