Женщина в окне - А. Дж. Финн (2018)

Я хватаюсь за кран, подсовываю под него голову, рывком поворачиваю рукоятку к потолку. Тугая струя белой воды. Ловлю ртом воду, глотаю.

Провожу рукой по лицу, ковыляю обратно в гостиную. Мои глаза блуждают по дому Расселов. Вижу призрачное свечение компьютера Итана, паренек склонился над столом. Кухня пуста. А вот их гостиная, веселая и яркая. И вот и Джейн, сидит в белоснежной блузке на полосатом канапе. Я машу рукой. Она меня не видит. Снова машу.

Нет, не видит.

Одна нога, потом другая, и снова первая. Потом вторая – не забудь про вторую. Я валюсь на диван, склоняю голову к плечу. Закрываю глаза.

Что случилось с Лиззи? Не сболтнула ли я что-то не то? Я невольно хмурюсь.

Передо мной простирается сверкающее на солнце марево клюквенного болота. Оливия берет меня за руку.

На пол падает ведерко со льдом.

Пожалуй, досмотрю фильм.

Я открываю глаза, выуживаю из-под себя пульт. В динамиках звучит органная музыка, и вот Бэколл играет с кем-то в прятки. «У тебя все будет хорошо, – обещает она. – Потерпи, надейся на лучшее». Сцена операции – Боги под наркозом, перед ним дьявольской каруселью кружатся призраки. «Теперь лекарство у тебя в кровотоке». Гудит орган. «Впусти меня. – Агнес Мурхед постукивает по объективу камеры. – Впусти меня». Колеблется пламя… «Огоньку?» – предлагает таксист.

Огонек. Я поворачиваю голову, смотрю на дом Расселов. Джейн по-прежнему в гостиной, встала с дивана и беззвучно кричит.

Я кручусь на вращающемся кресле. Играют струнные, пронзительно звучит орган. Мне не видно, на кого она кричит, – стена дома загораживает другую часть комнаты.

«Потерпи, надейся на лучшее».

Она действительно вопит, ее лицо стало пунцовым. Я замечаю свой «Никон» на кухонной стойке.

«Теперь лекарство у тебя в кровотоке».

Поднимаюсь с дивана, иду в кухню, сжимаю камеру в руке. Подхожу к окну.

«Впусти меня. Впусти меня. Впусти меня».

Я подношу камеру к глазам. Расплывчатое пятно. Потом в видоискателе появляется нечеткий силуэт Джейн. Поворот объектива, теперь вижу ее отчетливо, даже замечаю мерцание медальона. Глаза ее прищурены, рот широко открыт. Она тычет в воздух пальцем. «Огоньку?» Тычет снова. Выбившаяся прядь волос падает на щеку.

Не успела я дать крупный план, как Джейн метнулась в сторону и пропала из поля зрения.

«Потерпи». Я оборачиваюсь к телевизору. Снова Бэколл, едва не мурлычет.

– Надейся на лучшее, – говорю я вместе с ней.

Опять поворачиваюсь к окну, подношу к глазам «Никон».

Джейн вновь входит в кадр – но идет медленно, странно. Спотыкается. На блузке сверху темно-красное пятно. Пока я смотрю, оно расползается, стекает к животу. Джейн шарит руками по груди. Там застряло что-то тонкое, серебристое, похожее на рукоятку.

Это и есть рукоятка.

Теперь кровь поднимается к горлу Джейн, омывает его красным. Рот у нее безвольно приоткрыт, она морщит лоб, будто чем-то смущена. Слабо сжимает рукоятку рукой. Другую руку протягивает вперед, в сторону окна.

Она указывает прямо на меня.

Я роняю камеру, чувствую, как она сползает по ноге на ремешке, который я стискиваю изо всех сил.

Джейн опирается согнутой рукой об окно. Глаза широко открытые, умоляющие. Она шевелит губами, говоря что-то, но я не слышу, не понимаю по губам. Кажется, время остановилось. И вот она прижимает ладонь к окну и валится набок, оставляя на стекле яркую кровавую полосу.

Я сражена наповал.

Я не в силах пошевелиться.

В комнате тишина. Мир замер.

А потом, снова ощутив вялый ход времени, я начинаю двигаться.

Круто поворачиваюсь, стряхиваю с руки ремешок камеры, бросаюсь через комнату, ударившись бедром о кухонный стол. Спотыкаясь, подбегаю к стойке и срываю трубку с базы. Нажимаю кнопку.

Ничего. Глухо.

Вспоминаю, что Дэвид что-то об этом говорил. «Ваш телефон не подключен».

Дэвид.