Роза и крест - Элеонора Пахомова (2018)

— Не волнуйтесь, Иван Андреевич, — улыбнулся Погодин. — Во-первых, мне самому интересно узнать внутреннюю кухню этих ребят, еще неизвестно, когда и кого после них придется приводить в чувство. Во-вторых, как вы совершенно справедливо заметили, я частное лицо и имею полное право вступать куда бы то ни было на свое усмотрение, независимо от вашего расследования. В-третьих, всю ответственность за свое решение я беру на себя.

Замятин курил и думал. Благословлять Погодина на подобные действия он не имел ни законного, ни даже морального права. Но эксперт по оккультизму сам рвется в бой и, похоже, отдает себе отчет в том, что делает. Ну не расчленят же его в этом ордене? Хотя кто их знает… В одном Погодин прав наверняка: действовать надо! Второе убийство за три дня. Если чертов кукловод будет выводить на сцену двадцать две фигуры этого Таро с такой периодичностью, выйдет просто катастрофа!

— Я уже все решил, — сказал Погодин, с улыбкой наблюдая душевные терзания майора. — И, как уже сказал, всю ответственность за свое решение я беру на себя.

Майор молча смотрел на Погодина. Потом протянул ему свою крепкую ладонь, и Мирослав с готовностью пожал ее.

— Только я прошу вас выходить на связь как минимум два раза в день. Вообще, звоните мне в любое время суток. Непосредственно перед внедрением обязательно сообщите все пароли и явки. Когда вы собираетесь вступить в эту шайку?

— Сегодня я свяжусь с ними и сообщу о своем желании присоединиться к ордену. Остальное будет зависеть от них.

— Понял. И помните, связь минимум два раза в день!

— Договорились.

Они снова обменялись рукопожатиями и разошлись. Майор двинулся в подъезд, Погодин — к машине.

— А лучше три! — крикнул майор вслед удаляющемуся Погодину, выглянув из-за тяжелой двери подъезда.

На душе у Замятина было неспокойно. В ответ на свою просьбу он услышал лишь смех эксперта по оккультизму, который, садясь в машину, показал ему пальцами знак «о’кей» и преспокойно укатил.

* * *

Майор вернулся на место преступления. Еще раз обозрел картину и отправился общаться со свидетелем, обнаружившим труп.

Ох и наговорил же сосед про Соболь!.. Квартиру эту она арендовала уже второй год, являлась сюда в среднем несколько раз в неделю в компании «натуральных самцов», как выразился сосед — упитанный мужчина пятидесяти двух лет. Судя по описанию «самцов», майор предположил, что это, скорей всего, стриптизеры из известных московских клубов. «Высокие, мускулистые, на руках и ногах ни одного волоска (что особо удивляло соседа), и волосы у некоторых будто месяц не мытые — слипшиеся и блестящие. Тьфу!»

Приводила самцов Милена когда по одному, а когда по несколько. С их появлением в квартире начиналась у соседей веселая жизнь: оры-стоны, мебель ходуном. Если вакханалия проходила днем, то еще терпимо, можно выйти погулять или телевизор включить погромче. Если вечером — беда. Квартира соседа от «гнезда разврата» прямо через стенку, слышимость соответствующая, дом-то панельный. Жена Леонида Михайловича (так зовут соседа) в такие вечера сама не своя была. Злилась, психовала, срывалась на муже. А что он сделает? Он пару раз и в стенку стучал, и в квартиру звонил, да кто б ему открыл — разве там до него? Так и жили. «Знал я, что добром эта девка не кончит. И вот, пожалуйста!» — завершил свой эмоциональный рассказ сосед.

Однако в вечер убийства (а Милену убили предположительно в районе одиннадцати часов ночи) ни стонов, ни криков, никаких посторонних шумов из квартиры убитой не доносилось. Леонид Михайлович даже не заметил, во сколько соседка явилась и с кем. Кто бы сомневался…