Роза и крест - Элеонора Пахомова (2018)

Переступив порог своей квартиры, он прямиком двинулся в сторону ванной комнаты, на ходу расстегивая белую рубашку, ремень, джинсы. Сбросив вещи на пол, он зашел в душевую кабину и, упершись руками в хромированную поверхность, склонил голову, позволяя прохладной воде течь на затылок, сбегать по телу очистительными струями. Сегодня вокруг него было слишком много огня и мрака, духоты и липкости. Воздух, пропитанный ересью, казалось, оседал на коже, покрывая ее холодным скользким налетом. Ему не терпелось избавиться от пелены этой мути.

Он провел руками по лицу, откинул назад волосы, запрокинул голову. Теперь тонкие струйки били по лбу, векам, стекали на грудь. Сначала Мирослав ни о чем не думал, наслаждаясь ритуалом омовения, призванным смыть с него всю налипшую за день грязь. Когда он наконец расслабился, ощутил себя чистым и обновленным, на темном экране сомкнутых век стали проступать контуры. В мягком охристом свечении он различил затылок, шею, хрупкие плечи новопровозглашенной Иштар, а потом его снова обжег ее взгляд.

Ему вдруг показалось, что вода становится холодней. Он угадывал замысловатый узор каждой тропки, которую прокладывали на его коже бодрящие струи. Потом он понял, что температуру меняет не вода, а его собственное тело, внутри которого растекается лава желания. Изображение, транслируемое проектором сознания, возбуждало его. Чувство было особенным — не просто зовом плоти, но и зовом того, что таила в себе оболочка его существа.

Иштар… Эта женщина, преклонившая колени перед входом в сумрачный мир, была бездной… Без дна… Он чувствовал в ней сотни пещер и тайных ходов, в каждом из которых, оступившись, можно соскользнуть в пропасть. Мирослав хотел познать эти глубины, падать в темную прохладу ее души, на лету распознавая символы и знаки, возникающие перед взором лишь на миг, и угадывать, что скрыто за ними.

В кармане джинсов на полу запищал телефон. Погодин открыл глаза и вернулся в действительность. «Наверное, Замятин беспокоится», — подумал он. Выключил воду, обмотал бедра белоснежным полотенцем, нащупал в сброшенной одежде аппарат. На экране высветилось сообщение: «Милый, я очень по тебе скучаю», абонент: «Лена (Охотница № 3)».

Погодин присел на край ванны. Ох уж эти охотницы с их нехитрыми уловками! Женщины в его жизни делились на две категории: по уши влюбленные студентки с чистыми взорами и холеные охотницы за папиным состоянием, уверенные в своей неотразимости.

Со студентками Мирослав предпочитал дела не иметь. Эти юные романтичные создания смотрели на него так, будто в нем заключен весь смысл их жизни. Они заглядывали в его глаза с надеждой, восхищением и обожанием. Мирослав виделся им прекрасным сказочным принцем, ожившей мечтой. Они готовы были упасть в его объятия и замереть навечно, посвятив себя этой неземной любви. Его пугала их идеалистическая любовь, наивность, чистота. Они чем-то напоминали ему Баллу. Казалось, стоит лишь взять на руки такое доверчивое, не освоившееся в реальности существо — и пожизненная ответственность автоматически ляжет на плечи. Мирослав не мог себе представить момент, в котором он отстраняет от себя такую девушку после того, как их отношения изживут себя, и говорит: «Милая, спасибо за все. Живи, как жила до меня». Сколько будет слез, драмы, боли в ее глазах? Немыслимо. К подобной ответственности он был еще не готов.