Учитель - Катерина Даймонд (2019)

Эбби испытала удовлетворение, которого так не хватало в последнее время. За несколько недель службы в музее удалось превратить грязный темный угол в маленький рай для неживых существ. Она уподобляла себя этим птицам, навсегда застывшим в последнем вздохе. Подобно им и множеству других представленных здесь животных, Эбби встретила на своем пути дурного человека. Наверняка все эти маленькие существа не подозревали, какая судьба их ждет. Каждое из них стало жертвой, каждое воплощало обманутое доверие к окружающему миру, к близким, на чью защиту они рассчитывали, к подаренному природой инстинкту самосохранения. Большинство птиц убили из рогатки – оружия коварного, бесшумного, требующего определенной степени интимности. Эбби представила последние беззаботные моменты жизни жертв и охотника, затаившегося в ожидании идеальной возможности, когда весь мир вдруг зажмурится и никто, кроме него, ничего не увидит. Что ж, теперь эти животные принадлежали ей. Эбби точно знала, что будет их защищать и никогда не закроет глаза, не зажмурится ни на мгновение.

Джон дождался, пока Эбби уйдет из дома. Сейчас она выглядела спокойнее – возможно, даже счастливее. Жизнь продолжалась. Это уже была не та дочь, которую он вырастил. За шесть месяцев, прошедших после изнасилования, она стала другим человеком – тихим, неуверенным. Причина заключалась вовсе не в общем для многих девушек-подростков отсутствии самоуверенности, а скрывалась глубже. Эбби больше не задавалась наивными вопросами, беспокоившими ее прежде: «Хорошенькая ли я? Что готовит мне жизнь? Кем я стану?» Нет, те золотые дни в прошлом, робость прочно обосновалась в душе. Мир показал дочери ее место, и за это Джон возненавидел его. К счастью, она нашла работу, вернувшую способность улыбаться, а значит, вполне подходящую. Сам же он потерял место, кормившее их обоих много лет подряд: терпеть беспробудное пьянство никто не готов. Конечно, можно было бы за деньги ремонтировать машины приятелей, но жалости Джон не терпел.

А главное, он больше не выносил того места, где жил, своего дома, Эбби и самого себя. Не понимал, как дочь смогла вернуться в город, по улицам которого спокойно разгуливали люди, сломавшие ей жизнь. Не желая того признавать, он все-таки понимал, что толика вины лежит и на ее плечах. Отрицать правду было трудно. К счастью, никто ни о чем не спрашивал.

Джон направился в местное отделение социальной службы, зарегистрировался и, дожидаясь своей очереди, опустился на грязный диван рядом с апатичными, злыми и невежественными товарищами по несчастью. Посмотрел в лицо сидевшей за конторкой девушки: прическа, маникюр, уже заметная беременность, вызывающий взгляд – она явно чувствовала себя вершительницей судеб. Джон сразу ее возненавидел, как ненавидел любую зависимость. Ненавидел себя за то, что всю жизнь работал, не выходя за установленные рамки, безупречно исполнял обязанности, поступал так, как положено, и играл по общепринятым правилам.

Услышав собственное имя, Джон вошел в кабинет консультанта и увидел молодого человека, недавно простившегося со школой. Мысль, что зеленому юнцу предстояло судить и решать его судьбу, лишь ухудшила настроение. Он положил на стол заранее написанный перечень специальностей, по которым мог бы работать.

– Сэр, боюсь, что данные позиции доступны лишь кандидатам в возрастных границах от восемнадцати до двадцати четырех лет.

– Почему же?

– С целью снижения уровня безработицы среди молодежи.

– А что делать нам – тем, кто должен содержать семьи?

– Можете прийти в пятницу; по пятницам открывается большинство новых вакансий.

– А когда получу первое пособие?

– Это я тоже сообщу вам в пятницу. – Юноша улыбнулся, и Джону захотелось стукнуть его по самодовольной физиономии.

Однако он сдержался, улыбнулся в ответ и встал. Консультант сунул его бумаги в большую папку и повернулся к компьютеру, чтобы отметить окончание беседы с безработным Джоном Лукасом.