Чудовище и красавица - Алла Лагутина (2017)

И она тоже хворала тяжело: кашляла, горела, слабела, есть совсем не могла, даже молоко не пила уже. Родители понимали, что потеряют и эту. Заморозил нежный росточек зимний ветер, отравил болотный туман, не уберегли от злого взгляда…

И тогда отец решился отнести дочку к шаманке.

Прежде сопротивлялся, не хотел.

Шаманка приходилась ему двоюродной бабкой, девочке – прабабкой, была стара, но еще не имела ученика, которому передала бы науку вызывать духов для помощи людям. Жила шаманка в лесу, уединенно, в хорошем богатом доме; все у нее было, потому что люди ей приносили и одежду, и обувь, и утварь, и пищу, ведь она была сильной шаманкой, ее почитали и боялись. Пожалуй, боялись даже больше, чем почитали, и обращались к ней лишь в самом крайнем случае. Но дары несли непрерывно, чтобы ни в чем не знала недостатка и не гневалась.

А когда шаманка приходила в село, она все к детям приглядывалась. Искала себе ученика и наследника среди детей своей крови, среди потомков давно уже умерших братьев и сестер, проживших простую человеческую жизнь, соединивших судьбу с другим человеком, породивших людей. Тогда как она, шаманка, сплела судьбу с духом грозной Росомахи, и не могло быть детей у этого союза, ибо не живое тело сошлось с живым, а, отбросив тело, воспарил дух и с другим духом слился. Но умереть, не найдя себе ученика, не передав знания, она была не вправе. И вот искала, пристально высматривала.

Все в деревне надеялись – возьмет мальчика, и будет лет через двадцать у них шаман. Шаманы – они добрее шаманок, потому что меньше отдают, могут лечь с женщиной, от них родятся дети, ведь духи не так их ревнуют.

Но шаманка выбрала девочку. Последнюю дочь у несчастных родителей… Захотела ее забрать к себе в лес, обучить, сочетать браком с духом и лишить будущего, настоящего дома, мужниных объятий и счастья взять на руки новорожденное дитя.

Родители отказывали шаманке, сколько могли. У них же единственная девочка, а род большой, вон сколько детей, пусть любого берет, и другие родители за честь почтут, будут рады! А у них единственная… Они мечтали ее вырастить в ласке и неге, выдать замуж за хорошего человека и еще внукам порадоваться.

А теперь девочка умирала.

Родители знали: шаманка не виновна в ее болезни. Злая она была, жестокая, но против своих людей никогда не обращала силу Росомахи. И не откажет в помощи, если попросить. Но затребует плату. Известно какую. Девочку. Их девочку – себе в ученицы.

Родители знали: девочка умирает. Так же, как умерли ее братья и сестры. Кровь кипит в ее теле, да так, что не хватает сил дышать, захлебывается она воздухом, задыхается в кашле и выплевывает кровавую пену…

Родители надеялись, молили предков, держались, сколько могли.

Но когда у девочки пошла горлом кровь, они переглянулись молча и, не произнеся вслух ни слова, сообща решили: пусть лучше живет с шаманкой, пусть станет шаманкой, будет злой возлюбленной свирепого духа, но только пусть живет! А они хоть издали на нее посмотреть смогут. Мать сама завернула малышку в меховое одеяло и протянула отцу. И отец молча унес дочь из дома…

Шаманка девочку забрала, а отца вытолкала грубо, как попрошайку.

А потом началась метель, хотя казалось, зима уже на тепло поворачивает. Семь дней такой ветер, что из дому не выйдешь, с ног сметает. Лишь рукавицей прикрывшись, мелкими шажками добирались до стойла, чтобы коров и коней обиходить. Семь дней и семь ночей выл и бесновался ветер.

Наутро восьмого дня утих в мгновение, и рассвет был золотисто-розовый, нежный и радостный. Даже мать, семь дней плакавшая по своей девочке, улыбнулась сквозь слезы, такая была вокруг красота. А отец взял последнего копченого гуся, туесок с пластинами сушеных ягод, пачку табака – настоящего, городского, покупного, в бумажной коробочке с надписью, которую сам не мог прочесть, потому что был неграмотный, и с картинкой, изображающей русского генерала на белом коне, – и отнес все эти дары шаманке.