Проповедник - Камилла Лэкберг (2010)

— Хорошо, тогда позвони в поликлинику Фьельбаки и возьми оттуда кого-нибудь, кто сможет взять кровь. И сто раз проверь, правильно ли помечены все образцы, а потом дуй к Петерсену шустро, как монах за шлюхой. Ну, вроде все, поехали. И не забывайте, почему мы вынуждены торопиться.

— А мне что делать? — спросил Эрнст, увидев для себя шанс реабилитироваться.

— Ты остаешься здесь, — сказал Патрик, не тратя лишних слов на дискуссию.

Эрнст был очень недоволен, но он знал, когда надо сидеть тихо. Он обязательно переговорит с глазу на глаз с Мелльбергом, когда все это закончится. «Так плохо дела никогда еще не шли, — подумал Эрнст. — Но я ведь всего-навсего человек, что ж, я ошибиться не могу?»

У Мариты щемило сердце. Молитвенное собрание на открытом воздухе было чудесным, как всегда. А в самом центре стоял ее Якоб. Прямой, сильный, он уверенным голосом возглашал слово Божие. Пришло очень много людей — в первую очередь большинство тех, кто жил и работал в коммуне. Большинство, но не все, потому что часть еще не увидела Божественного света и блуждала во тьме. Но сейчас здесь собралась по крайней мере сотня верующих. Они сидели на траве, устремив взгляды на Якоба, который стоял на своем обычном месте на скале, повернувшись спиной к морю. Вокруг росли березы — высокие, пышные, они давали тень, такую желанную в сильную жару, — и шелестели листьями. Казалось, что они аккомпанируют мелодичному голосу Якоба. Иногда она с трудом верила своему счастью, что мужчина, на которого все смотрели с обожанием в глазах, выбрал именно ее.

Когда Марита встретила Якоба, ей едва исполнилось семнадцать лет, ему минуло двадцать три. И о нем уже говорили в округе как о сильном, заметном человеке. Частично своей репутацией он был обязан дедушке, тень славы которого падала и на него самого, но по большей части он заслужил свою известность сам. Мягкость и сила — довольно редкое сочетание, которое наделяло Якоба притягательностью. И это чувствовали абсолютно все: и ее родители, да и, конечно, она. Они долго жили рядом с общиной и никогда не пропускали ни одной проповеди. Еще даже до начала самой первой службы, которую должен был вести Якоб Хульт, у нее все переворачивалось внутри от предчувствия чего-то очень значительного, и так это и оказалось. Марита не могла отвести глаз от Якоба. Она смотрела на его губы, из которых легко, как бежит по лесу ручеек, текли слова Господа. Когда их взгляды начали встречаться, она стала посылать молчаливые просьбы, горячие молитвы Богу. Она, которая всегда знала, что никогда нельзя молить о чем-то для себя, просила Бога о таком мирском и земном — о мужчине. Но она не могла остановиться. Она чувствовала, как греховное тепло начинало растекаться по ее телу, и все же продолжала смотреть на него и просила, просила до тех пор, пока не поняла, что он все чаще смотрит на нее.

На самом деле Марита никогда не понимала, почему Якоб выбрал ее в жены — тихую и замкнутую, самой обыкновенной, непримечательной внешности. Но когда Якоб выбрал ее и потом наступил день, когда они поженились, то она обещала себе самой, что никогда не будет сомневаться в воле Господа и Его путях. Безусловно, пути Господни неисповедимы, и Он знает, что будет хорошо, и этим она должна довольствоваться. Может быть, такой сильный человек, как Якоб, как раз и нуждался в жизни с такой слабой половиной, как она. В противном случае он мог бы постоянно наталкиваться на сопротивление.

Дети беспокойно ерзали на траве, сидя рядом с нею. Марита строго на них шикнула. Она знала, что у них пятки чесались побегать вокруг и поиграть, но на это будет время потом, а сейчас они должны слушать, как их отец оделяет людей словом Божьим.