Проповедник - Камилла Лэкберг (2010)

— Ну и что это значит?

— Это значит, что ты больше не являешься подозреваемым в убийстве Тани Шмидт. Но, как и раньше, я по-прежнему считаю, что ты от нас что-то скрываешь, и у тебя есть возможность рассказать это сейчас. И я думаю, Якоб, тебе лучше так и сделать.

Якоб помотал головой:

— Я ничего не знаю. Больше я не знаю ничего. И не хочу знать. Пожалуйста, позвольте мне уйти.

— Нет, не сейчас. Сначала мы хотим поговорить с твоей матушкой — до того, как ты это сделаешь. Потому что, как мне кажется, у тебя к ней появились вопросы.

Якоб кивнул.

— Но зачем вам понадобилось с ней разговаривать? По-моему, к расследованию это не имеет совершенно никакого отношения.

И Патрик поймал себя на том, что повторяет слова, которые несколько раньше сказал Петерсену:

— Сейчас все имеет отношение к расследованию, все важно. Вы там что-то скрываете, я на это могу месячную зарплату поставить, а мы хотим узнать, где собака зарыта. Ну и помаленьку пользуемся доступными средствами.

Похоже, что весь боевой дух и готовность к сопротивлению у Якоба пропали, и он всего лишь смиренно кивнул вместо ответа. Новость потрясла его до глубины души.

— Ёста, ты не привезешь Лаине?

— Но у нас же нет ордера, — заметил Ёста хмуро.

— Она наверняка слышала, что мы забрали Якоба на допрос, так что, думаю, она довольно легко согласится приехать сюда по собственной воле.

Патрик опять повернулся к Якобу.

— Тебе надо немного перекусить и попить чего-нибудь, так что ты посидишь здесь какое-то время один, пока мы будем разговаривать с твоей матерью. Ну а потом ты и сам сможешь переговорить с ней, о'кей?

Якоб с отсутствующим видом апатично кивнул. Он глубоко ушел в свои мысли.

Анна никак не могла совладать со своими мыслями и чувствами. В голове у нее все смешалось, когда она вставила ключ в дверь своей стокгольмской квартиры. Уехать отсюда на какое-то время было чудесно и для нее, и для детей, и, конечно, ей подбавило энтузиазма то, что Густав по своей инициативе предложил организовать небольшой вояж. Хотя, говоря откровенно, оказалось довольно тягостно, учитывая его педантичность, находиться с ним все время на одной яхте. Кроме того, Анну очень встревожил последний разговор с Лукасом. Раньше всегда, даже когда Лукас избивал ее, складывалось впечатление, что он полностью контролирует себя и ситуацию. А сейчас, впервые за все время, сколько она знала его, Анна услышала в голосе Лукаса панические нотки. Может быть, он наконец понял, что положение изменилось и она не желает подчиняться его правилам. От общих знакомых она слышала, что состояние Лукаса сказывается на его работе. Он сорвался на совещании в офисе, во время других переговоров потерял клиента, и его имидж спокойного, обаятельного, доброжелательного, преуспевающего бизнесмена начал разваливаться. Анну это пугало, пугало просто до жути.

С замком что-то было не так, ключ не хотел поворачиваться и упирался. Анна крутанула его несколько раз и поняла, что это бессмысленно, потому что дверь не заперта. Она точно знала, что неделю назад, уезжая из дома, тщательно ее закрыла. Анна сказала детям, чтобы они оставались на месте, и осторожно вошла внутрь. У нее перехватило горло: ее первая собственная квартира, которой она так гордилась, оказалась разгромлена. Не осталось ничего целого, вся мебель валялась кусками. Абсолютно все сломано и испорчено, а на стенах кто-то черным спреем изобразил что-то вроде граффити. Во всю стену в гостиной здоровенными буквами было напрыскано «Шлюха». Анна прижата пальцы ко рту, у нее из глаз покатились слезы. Незачем ломать голову и гадать, кто же это сделал. Она ожидала чего-то подобного в глубине души после того, как поговорила с Лукасом. Она знала, что он ей отплатит. Личность Лукаса вырождалась окончательно, ненависть и злость, всегда наполнявшие его, разрушали благопристойный фасад.