Проповедник - Камилла Лэкберг (2010)

Глаза Йохана побелели от ярости, он сжал кулаки. Она стояла перед ним такая маленькая и хрупкая, и Йохан подумал про себя, что запросто ее сломает. Но заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть и успокоиться. Странным срывающимся голосом он сказал:

— Много есть всего, за что я и хочу, и могу винить Габриэля. Твой отец своей завистью разрушил нашу жизнь. Все любили папу, но никак не Габриэля, которого все считали сухарем и кислым, как прошлогодняя простокваша. А ему, конечно, это что нож острый. Мама приходила к Габриэлю вчера и сказала, что она о нем думает. Единственное, о чем я жалею, что она ему в рожу не заехала. Но мама решила не пачкать об него руки.

Линда вызывающе засмеялась:

— Было время, когда она так не думала. Меня блевать тянет, когда я представляю его вместе с твоей вонючей мамашей, но, по-моему, они якшались до тех пор, пока она не увидела, что доить денежки из твоего папахена проще, чем из моего. Вот тогда она к нему и перебежала. А ты знаешь, как таких называют? Шлюха.

Линда практически орала; она стояла вплотную к Йохану, и капельки ее слюны летели ему в лицо.

Йохан не мог ручаться, что сможет удержать себя в руках, и, боясь за Линду, медленно попятился к лестнице. Вообще-то сейчас ему больше всего хотелось взять в руки ее тоненькую шейку и сжать покрепче, пока она не перестанет орать, но вместо этого он решил уйти. Злая оттого, что ситуация внезапно вышла из-под контроля и все получилось совсем не так, как ей хотелось, разъяренная и одновременно разочарованная тем, что, как оказалось, не может крутить Йоханом как хочет, Линда нагнулась над перилами и истерично крикнула ему вслед:

— Вали отсюда, неудачник! Ты, козел, только и годишься, чтобы потрахаться, да ты и трахаться не умеешь.

Свои нежные слова прощания Линда сопроводила тем, что показала Йохану оттопыренный средний палец, но его спина уже скрылась за дверью, так что старалась она напрасно.

Она медленно загнула палец обратно, а потом с типичной подростковой особенностью сначала делать, а потом думать стала вспоминать то, что она сказала Йохану. Она была очень зла.

Факс из Германии пришел, едва Мартин закончил разговаривать по телефону с Патриком и положил трубку. Новость о том, что Ени, по всей вероятности, похитил тот, кто ее подвозил, ситуацию особенно не изменила, по крайней мере к лучшему. Практически кто угодно мог ее захватить, так что рассчитывать им оставалось только на всевидящее людское око. Журналисты как с ума посходили и названивали Мелльбергу: они чуяли, что это новость, и жаждали подробностей. И Мартин надеялся, что если кто-нибудь видел, как Ени садилась в машину возле кемпинга, то, прочитав новость, свидетель даст о себе знать. Хотя, по всей вероятности, им придется принять кучу звонков от телефонных хулиганов, психов и сдвинутых и прочей публики, которая время от времени здорово отравляла им жизнь.

Анника вошла в его кабинет, держа в руках факс. Он пробежал глазами краткое сообщение, в котором говорилось, что на настоящий момент из близких Тани найден только ее бывший муж. Мартина немного удивило, что Таня, несмотря на юный возраст, уже успела побывать замужем и развестись, но так написано в официальном письме. Мартин подумал несколько минут, потом быстренько проконсультировался с Патриком, позвонив ему на мобильный, и набрал номер туристического бюро Фьельбаки. Мартин невольно улыбнулся, услышав в трубке голос Пиа.

— Привет, это Мартин Молин, — сказал он и добавил, когда на другом конце линии возникла пауза: — Полицейский из Танумсхеде.

Его жутко огорчило, что она не сразу вспомнила, кто он такой. Что касается самого Мартина, то Пиа произвела на него столь неизгладимое впечатление, что он мог безошибочно сказать, какой размер туфель она носит.

— Да, привет, ты меня извини, у меня прямо склероз какой-то на имена, но зато я очень хорошо запоминаю лица. Совсем неплохо при моей работе. — Пиа засмеялась. — Чем я могу тебе сегодня помочь?