Проповедник - Камилла Лэкберг (2010)

— Да, она и правда красавица. — И Густав надулся от гордости. — Я ее одолжил у одного моего хорошего друга. Но теперь мне по-настоящему захотелось купить себе яхту.

И опять молчание. Эрика была благодарна Анне, которая довольно быстро присоединилась к ним опять и села рядом с Густавом. Она поставила рядом с собой стакан. Между бровей Густава появилась раздраженная складка.

— Будь добра, не могла бы ты не ставить там стакан. Следы на дереве останутся.

— Извини, — произнесла Анна тихим виноватым голосом и быстро подняла стакан.

— Эмма, — Густав перевел свое внимание с матери на дочь, — тебе не стоит играть здесь с парусом, я тебе уже говорил. Иди играй там.

Четырехлетняя дочь Анны продолжала свои забавы и полностью его проигнорировала. Густав начал приподниматься, но Анна его опередила:

— Я ее заберу, она просто тебя не слышала.

Девочка недовольно захныкала, когда ее уводили прочь от взрослых, и сделала свою, наверное, самую страшную гримасу.

— Ты глупый, — заметила Эмма и попыталась лягнуть Густава по голени.

Эрика невольно улыбнулась уголками рта. Густав схватил Эмму за руку, чтобы ускорить процесс изгнания, и Эрика первый раз увидела, как в глазах Анны зажегся недобрый огонек. Она отбросила руку Густава и прижала Эмму к себе.

— Не трогай ее.

Он примирительно поднял руки.

— Ну извини. Но у тебя совершенно невоспитанные дети, кому-то же надо их немного цивилизовать.

— Спасибо, мои дети прекрасно воспитаны, и я сама буду решать, как с ними поступать. Ну-ка давай, собирайся, мы сейчас пойдем к Оке и купим немного мороженого.

Она приглашающе посмотрела на Эрику, которая с удовольствием приняла предложение побыть с сестрой и ее детьми без господина Совершенство. Они усадили Адриана в коляску, и Эмма радостно побежала перед ними.

— Ты думаешь, что я, может быть, слишком дерганая? Большое дело, он ее всего лишь взял за руку. Я и сама прекрасно понимаю, что, наверное, чересчур ношусь с детьми, после того что сделал Лукас…

Эрика взяла сестру под руку.

— Я думаю, что ты ничуть не преувеличиваешь, защищая своих детей. Я, например, считаю, что твоя дочь отлично разбирается в людях, и тебе надо было позволить Эмме дать ему хорошего пинка.

Анна помрачнела:

— А сейчас мне кажется, что ты перегибаешь, ничего страшного не случилось, когда я сейчас об этом думаю. Если человек не привык иметь дело с детьми, то нет ничего удивительного, если они его могут раздражать.

Эрика вздохнула, на секунду ей показалось, что к сестре вернулась способность проявлять характер и добиваться в отношении себя и детей такого обращения, которого они заслуживали. Но похоже, что Лукас поработал очень хорошо.

— А как дела с опекой?

Эрике сначала показалось, что Анна собирается отмолчаться, но потом она все же ответила тихим голосом:

— Дела идут не очень. Лукас принял решение и из кожи вон лезет, чтобы добиться своего. То, что я встретила Густава, его только еще больше разозлило.

— А что он может сделать, у него же нет никаких оснований? Я хочу сказать — какие у него могут быть доводы утверждать, что ты плохая мать? А он сможет добиться права опеки над детьми только в том случае, если это докажет.

— Да, хотя Лукас обычно действует наверняка, и он землю носом роет, чтобы меня опорочить.

— Но твое заявление в полицию на него насчет жестокого обращения с ребенком, что бы он там ни врал, — это факт, который перевесит все остальное.

Анна не ответила, и у Эрики появилось очень неприятное подозрение.

— Да ты что, так и не заявила на него? Ты врала мне прямо в лицо, что подала заявление, а на самом деле об этом даже не думала?

Анна старалась не смотреть в глаза Эрики.

— Ответь мне, это так? Я права?

Анна ответила раздраженно: